«Nordica для Эстонии – как резервная электростанция»

Офис Nordica, расположенный в Таллинне на Леннуяама теэ, выглядит очень скромно, однако жизнь в нём кипит. Когда в офис приехали журналисты Äripäev, из кабинета Саарпуу как раз выходил бывший руководитель Estonian Air Ян Палмер.

Кабинет нынешнего главы Nordica оказался небольшим и аскетичным. Все свидетельствует о том, что Саарпуу занимает свою должность временно. В кабинете наше внимание привлекла белая кружка с надписью „I love Greece“ («Я люблю Грецию»).

На прошлой неделе (интервью было записано 27 ноября – ред.), в пятницу. Летал рейсом Nordica.

Бизнес принадлежит пяти партнерам. Остальные по-прежнему занимаются им, по возможности и я стараюсь быть в курсе дел. В сентябре закончился сезон, сейчас на плантации зимний отдых. Должно пройти 3-4 года, чтобы чайный бизнес хоть отдалённо напоминал профессиональные плантации. Мы начали в Грузии с нуля. Там не было ни плантации, ни необходимых строений.

Да, в этом качестве меня сюда и позвали.

Считаю, что с одной стороны, я мало что изменил, а с другой стороны - много. Генерального плана или стратегии Nordica я не касался. План развития компании, намеченный три года назад – это единственный возможный путь.

Изменения пришлось делать не из-за моего бурного энтузиазма, а из-за необходимости реагировать на обстоятельства. Когда я летом приступил к работе, дела шли не слишком хорошо. Сеть маршрутов из Таллинна уже год как не соответствовала тому, что предусмотрено в программе. Причиной тому были возросшая конкуренция и подорожание топлива. Возможно, сама компания не рассчитала свои силы.

Мы со своими людьми проделали серьёзную работу, обсудили, как откорректировать план действий, чтобы выйти в прибыль в следующем году.

Мы объявили об изменении сети маршрутов и сообщили также о решении сократить рабочие места. Если из компании уходит финансовый руководитель, то нужен новый. Также, если видно, что с кем-то из старых коллег наши взгляды на дальнейшее развитие компании расходятся, то двигаться вперёд можно лишь при условии одинаковых взглядов и понимания того, как это делать. Те люди, что сейчас у нас работают, компетентны и имеют богатый опыт.

Нет. Если помнить, что в истории Эстонии существовала, по сути, лишь одна авиационная фирма, то у меня уже довольно большой опыт (Саарпуу работал в Estonian Air с 1998 года - ред.), но таких людей мало.

Точно нельзя сказать, что теперь все стало проще. Мы по-прежнему пребываем в фазе преобразований как в организационном смысле, так и в части маршрутов. Мы, как и раньше, хотим расти. Простые времена… Надеюсь, что они настанут, но не уверен, что доживу до этого в роли главы Nordica.

До того, как возглавить Nordica, я входил в совет предприятия. Но будучи там, я опирался в основном, на ту информацию, которую нам предоставляло правление. Этого не было достаточно, чтобы до конца заглянуть внутрь организации. По многим пунктам моё видение в правлении отличается от того видения, которое было у меня в совете. Почему разошлись дорожки в тот момент? Именно из-за создавшейся проблемной ситуации. Плохи были дела с таллиннской сетью маршрутов, плохо были налажены связи с основными партнёрами. И LOT был одним из них.

Это сложная и многогранная тема. Мы очень тесно переплетены со своими партнёрами. И если взаимное доверие или вера друг в друга пропадает, возникают проблемы, и совместное управление предприятием становится затруднительным. В том числе и фирмой Regional Jet (Nordica и LOT вместе владеют предприятием Regional Jet, которое осуществляет авиаперевозки для обеих компаний и других заказчиков – ред.).

Сейчас передо мной стоит вопрос, является ли в долгосрочной перспективе LOT для нас наилучшим партнёром, с которым можно развивать Regional Jet, или же нам следует двигаться дальше самостоятельно и выкупить долю LOT.

Это вопрос, который нужно обдумать. Мы видим, что у Regional Jet сейчас большой потенциал, и хотим дальше активно развивать это направление. Удача приходит лишь тогда, когда у партнёров единые цели. Не возьмусь судить, какими цели были два с половиной года назад, когда началось сотрудничество.

У меня с LOT конструктивные отношения, обсуждаем дела честно и открыто, думаем, как дальше идти вместе. Некоторые подозревают, что LOT указывает мне, как действовать. Если уж совсем честно, то сейчас моя проблема в том, что наши дискуссии могли бы быть ещё интенсивнее. Хотелось бы обсуждать с ними дела, но часто от них трудно получить обратную связь.

Да нет, не по барабану. Я общаюсь с членами правления LOT. У них в правлении четыре члена, а масштаб предприятия в 10-15 раз больше Nordica. Если кто-то из туристической сферы Эстонии или из журналистов полагает, что руководство LOT каждое утро просыпается с мыслями о том, чем мы тут в Таллинне занимаемся, то пора бы прекратить это самолюбование. Это далеко не так.

Все решения, которые мы приняли в отношении Nordica, берут начало отсюда, из этого помещения. Но ясно, что для осуществления каких-то планов необходимо сесть за стол и совместно найти решение. Теоретически всё это возможно.

Разумеется, мы стыкуем рейсы с LOT! Но в этом нет ничего плохого. Благодаря этому жители Эстонии могут путешествовать. Сеть прямых маршрутов из Таллинна достаточно широка. Частота рейсов не очень велика, но это из-за малого числа пассажиров.

Стыковать рейсы – это нормально! Lufthansa стыкуется Lufthansa, SAS с SAS, Finnair с Finnair. Так в Таллинне будет всегда.

Я вовсе не исключаю, что в 2019 году мы нарастим объёмы в какой-то области или откроем новое направление. С одной стороны, я согласен, что на освоение рынка требуется время. Однако само понятие освоения рынка изменилось. В 2005 году в мире летали 2 миллиарда пассажиров, в прошлом году цифра дошла до 4 миллиардов.

И поведение людей изменилось. Возможностей выбора все больше. Так что осваивать какой-то рынок в течение трех лет… Сейчас это вообще немыслимо. Рынок изменяется намного быстрее, а значит, выбор становится все шире. Да и решения надо принимать быстрее.

Никаких решений пока не принято. Мы не только организуем прямые рейсы из Таллинна, но и являемся представителями LOT на авиационном рынке Эстонии. У меня часто спрашивают, будут ли ещё какие-то изменения. Откуда мне знать! Я руководитель предприятия, меня, прежде всего, интересуют результаты деятельности этого предприятия. Если эти результаты неудовлетворительны, то естественно, надо что-то менять. И если возникнет потребность, мы поменяем.

К сожалению, слово «Excel» в политических спорах или обсуждении мировых проблем превратилось в ругательство. Верх всё больше берут эмоции. Но Excel – это не ругательство! Это реальность.

Линии, которые закрываются, экономически нерентабельны. Если бы Norwegian ушла с линии Осло, мы бы тут же заняли её место. Если бы airBaltic вдруг ушла с Амстердамской линии, которую мы сейчас закрываем, мы бы пошли туда. Для одного перевозчика там достаточно спроса.

Люди не понимают одного важного нюанса. Когда государство учреждало Nordica, его целью было обеспечить Эстонии стратегическое авиационное сообщение с Европой. Что это означает на самом деле? Боялись, что случится как в Литве, когда компания FlyLAL обанкротилась. Тогда аэропорт Вильнюса опустел. Боялись, что такое произойдет и у нас.

Наш авиапарк создан с учетом того, чтобы была возможность обеспечить стратегическое авиасообщение из Эстонии, в случае, если остальное авиасообщение будет прервано. В этом смысле, это нечто вроде резервной электростанции. Будет нужно – и запустят. Сейчас отсюда летают на больших самолётах, и пассажиров становится всё больше. Нам все сложнее конкурировать. Но если бы из Эстонии начали уходить фирмы с основных линий, и рынок оскудел бы, то нам значительно дешевле было бы обеспечить сообщение теми самолётами, что есть сейчас в нашем парке.

Вы привели сравнение с резервной электростанцией, но как это выглядело бы на практике? Предположим, какую-то линию из Таллинна бы закрыли, и вы решили её открыть. Как вы пригоните сюда самолёт, если он в это время задействован по договору субподряда? Нельзя же просто взять и прервать договор?

Сейчас у нас 19 самолётов, и наша цель увеличить их число. Мы видим потенциал в этом бизнесе. Если мы соберёмся запустить какой-нибудь новый проект, то подготовка займёт 4-5 месяцев.

Изменения в договорах происходят постоянно. Какие-то заключаются, какие-то заканчиваются. Авиация очень динамична. Для части фирм мы «затыкаем» дыры – например, у кого-то образуется дыра длинной в год, и фирма ищет на эти полёты оператора. Сейчас у нас два фундаментальных партнёра, SAS и LOT. Вдобавок осуществляем короткие проекты, они длятся от месяца до полугода.

Думаю, что да. Есть средние аэропорты вроде Франкфурта и Копенгагена, а также маленькие, такие как Рига. Есть региональные аэропорты, в основном транспортные. Третий тип аэропортов – хабы бюджетных авиаперевозчиков, например, в Порто, одном из моих самых любимых европейских городов. Там нет местных перевозчиков, зато там представлено много лоукостеров. У Таллинна только одна стратегия. Таллинн всегда будет транзитным. Южнее – Рига, севернее – Хельсинки, который уже является узловым аэропортом. Есть ещё LOT, которая стремится стать самым крупным оператором всего региона. Вклиниваться между ними Таллинну с такой же бизнес-моделью нет смысла. Частному инвестору инвестировать в это бесперспективно.

Что касается субподрядного бизнеса, то поскольку это бизнес глобальный, то эта часть бизнеса вполне может привлечь инвесторов.

С определёнными оговорками – да. В том-то и вопрос - нужна ли Эстонии резервная электростанция? Да, поддерживать стабильные мощности иногда неэффективно. Сейчас, по-моему, Nordica не должна играть в Таллинне уж очень стратегическую роль, потому как сюда стремятся другие перевозчики. Но кто возьмёт на себя смелость утверждать, что и через три года ситуация останется такой же?