Учитель эстонского из Москвы: «Синдром самозванца не остановил»

Полуботко переехала в Эстонию из Москвы в 2016 году, рассчитывая в Европе стать профессиональным музыкантом. Но карьера сложилась иначе – Анастасия сама выучила эстонский и быстро достигнув «потолка» в музыке, начала преподавать язык другим.

Сегодня Анастасия – предпринимательница, хозяйка языковой школы и автор инстаграм-аккаунта на русском об эстонском языке с 19 000 читателей. «Это тоже почти потолок, еще несколько тысяч, и люди кончатся», – иронизирует она.

О том, каково было россиянке в Эстонии запускать бизнес в 2022 году, о неожиданных проблемах с местным бухгалтером и недостатках в продвижении эстонского языка, Анастасия рассказала ДВ.

Это был 2016 год. Я приехала сюда, потому что мой преподаватель в Москве, учитель музыки, пригласил меня с собой поехать. Ему дали работу, но нужны были ученики. В Эстонии он никого не знал, в Эстонии мало музыкантов, еще меньше гобоистов, и ему просто нужны были студенты, вот он и предложил мне и еще одной девочке переехать из Москвы. Мы как раз заканчивали училище в это время. Так и вышло, что мы поехали в Эстонию. Я понятия не имела, на самом деле, куда мы едем. Просто говорю: «Эстония? Это где?» «Ну, в Европу поедем». Я такая: «О, Европа, класс. Поехали в Европу». Вообще не имела никаких ориентиров.

Я поступила на английское отделение музыкальной академии. Естественно, не знала эстонского вообще. Но я ехала в Эстонию, понимала, что еду в другую страну и должна учить язык. Эстония, на каком языке здесь говорят? Наверное, на эстонском. Пыталась найти что-то в интернете, в инстаграме, на YouTube, может, какое-то видео – одно-два. В то время я толком ничего не могла найти. Ну и решила, ладно, разберемся на месте.

Ну по крайней мере в Таллинне, в академии я попала в более интернациональную среду, чем ожидала.

Единственное, что я попросила, когда меня заселяли, я говорю: «А можете меня с эстонкой заселить?» Подумала, что так быстрее выучу язык.

Я просто начала пробовать говорить, сразу как приехала. Помню, что думала: «Так, как сказать “здрасьте”? Ага, вот так, ну и все, и прямо с первого дня буду теперь везде говорить “tere”. Как сказать спасибо? “Aitäh”. Все, запомнила, теперь везде буду говорить».

Я человек падкий на похвалу. Подойдешь к какой-нибудь бабушке, скажешь ей что-нибудь несложное. А она такая: «Ой, это вы уже по-эстонски говорите?» Она же знает, кто приехал, откуда: «О, такая ты молодец, учишь язык». Ну, а я думаю про себя: «Завтра я тебе еще два слова принесу».

При этом я совершенно не могла зубрить. Для меня это пытка. Мне проще час сидеть с эстонцами, ничего не понимать, моргать, кивать и просто таким образом запоминать, повторять за ними, слушать, как они говорят, чем сидеть и учить слова.

А еще 5500 евро за год – для меня и родителей это было дорого, хотя мне и дали скидку. И тогда я узнала, что можно перейти на эстонское отделение. Появилась цель, подтянув язык, я пришла к ректору, поговорила с ним, неправильно, с ошибками, но объяснила ситуацию. Он меня взял, и дальше второй и третий год я просто сидела на уроках и половину не понимала, брала эти конспекты, приходила домой – открывала, мне их надо было понять, выучить и пересказать, запомнить, донести до экзамена. Не скажу, что я училась на отлично, но то, что я смогла экзамены сдать, считаю, уже хорошо.

Самый первый год я работала в отеле Meriton официанткой. Было классно, потому что давали поесть. Платили какие-то очень маленькие деньги. Мне хватало, чтобы оплатить общежитие. Зато там был ресторан с большой кухней, много еды оставалось. Я работала каждый день, и могла что-то оттуда унести, этой еды хватало, чтобы выжить. Подработки бывали изредка, раз в месяц-два. В оркестр придешь, поиграешь, заплатят 50-100 евро.

Мои финансы чуть окрепли к третьему курсу. Мне предложили поработать в детском саду учительницей музыки, платили примерно 500 евро. Я думала: «Вау, 500 евро, будем жить как короли». На тот момент я уже привыкла, что 5 евро в день – это нормально, хватает. Зарплату стали платить, хватало на общежитие, еду, теперь я могла себе еще и одежду купить! Понятное дело, никаких отпусков, поездок, на тусовки особо не ходила, не было времени, да и бюджет ограниченный.

Так началась моя педагогическая практика. На собеседовании сказала, что люблю детей, что у меня потрясающий опыт. Вот только трудовую книжку сейчас не могу из Москвы забрать. Приукрасила резюме, наговорила того, что, наверное, хотели бы услышать. Мне нужна была работа, привыкла в Москве рекламировать себя, чтобы точно взяли, хотя в Эстонии таких проблем нет. Меня приняли.

Я работала в русском садике. Собрания были на эстонском, а на слух я уже на третий год хорошо понимала, может не так хорошо говорила, но задачи и письма на эстонском считывала. Примерно через год вернулась из декрета учительница, которую я заменяла – я пошла работать уже в эстонский садик.

Это был скачок, потому что должна была работать с детьми на эстонском языке. Готовилась, учила детский язык, песни. В песнях много слов, которые в жизни не пригодятся, но эстонцы их знают. Это помогло понять эстонскую культуру, фольклор, контекст, в котором они растут.

Когда и во втором садике педагог вернулась из декрета, я снова пошла работать в русские садики. К этому моменту закончила академию. Параллельно работала учителем по гобою в Пярну, ездила туда и обратно раз в неделю, работала в оркестре в Нарве.

Для меня это было нормально. В Пярну так в Пярну. Два часа туда, два часа сюда, ничего особенного. Работала в Тарту в «Ванемуйне», если в Таллинне были подработки – бралась. Параллельно начала заниматься репетиторством. Хотела держать статус, потому что выехала из общежития, появились нормальные деньги. Я не привыкла отказываться от работы.

Синдром самозванца меня мучил, но он меня не останавливал. Я понимала, что должна делать работу хорошо, но исходила из того, что для этого нужно только еще больше готовиться.

Открывала учебник, проходила урок, придумывала, как буду его рассказывать, приходила и рассказывала. Опыт преподавания был, и у меня стало получаться. Начала сама расти, изучать грамматику, чтобы ее объяснять. В обучении самый лучший вариант – объяснить кому-то, тогда сам запоминаешь. У меня начался самый большой прогресс в изучении языка, когда я начала его преподавать. Много готовилась, изучала материал, искала хорошие материалы, сама создавала упражнения.

Аккаунт появился в 2019 году, когда я училась на третьем-четвертом курсе. Завела я его как личный дневник, думала выставлять слова, которые надо выучить, это будет мнимая ответственность перед аудиторией. Если 100 человек подпишутся, будет вау!

Цели сделать из него продукт не было, просто постила слова, которые узнавала. Писать в инстаграме мне нравится, до этого я вела инстаграм про музыку. Я люблю популярность, люблю делиться информацией – это мое. Начала снимать видео, писать посты каждый день, сторис вела. В академии все уже знали, что я всерьез учу эстонский. Про меня начали говорить как про «девочку из Москвы, которая учит эстонский». Кто-то хихикал, кто-то помогал. Однажды через знакомых пригласили на эстонское телевидение, предложили снять обо мне репортаж. Согласилась, было страшно, говорила с ошибками, но говорила. Начался рост, тысяча подписчиков появилась, от телеканала пришло много людей. Сейчас у меня 19 000 читателей.

Было, и я считаю, что это заслуженно. Я могла раньше и могу сейчас сделать ошибку, допустить неточность. Учителя, которые учились 5 лет или больше, знают точно, как правильно сказать. Я объясняла примитивно, чтобы было понятно не знающему языка обывателю и мне. То есть да, мои объяснения не всегда в полной мере соответствуют филологической науке – но их проще воспринимать на начальном уровне.

Сейчас довольно много учителей эстонского меня фолловят. Изначально это было больше «ну давай, покажи, что ты умеешь, кто ты такая». А сейчас они уже прислушиваются, задают вопросы, дают советы, просто делятся какими-то историями. Мне кажется, эстонское сообщество педагогов в конце концов меня приняло.

Сначала я вела только онлайн-уроки один на один. Люди начали писать, предлагать позаниматься. Потом связалась школа, предложила работать у них. Я начала писать материалы, создала курс, нашла людей. И сделав почти все, задумалась, зачем мне чужая школа? Ведь я людей нашла сама, создала материалы, отвела курс, только деньги через них прошли, и половину они забрали. Поняла, что сама могу этим заниматься. Пускай что-то новое, страшное, нужно фирму создать, а опыта нет, но с чего-то нужно начинать.

Я нашла бухгалтера по совету одной из мам из детского сада. Она предложила создать MTÜ, потому что эта форма удобна для проектной работы и сотрудничества с государством. Но я понятия не имела, что с MTÜ нельзя выводить деньги, только платить зарплату. А я хотела получать с фирмы дивиденды!

Ладно, ничего, создала MTÜ. Нужно было два учредителя, а я в Эстонии одна. Обратилась к подруге из Москвы, сделали ей э-резидентство, открыли юрлицо. Это было 4 февраля 2022 года. И вот, мы открываем фирму, а 24 февраля начинается большая война в Украине, и нам не открывают счет в банке. Я обратилась к бухгалтеру, она предложила себя на второе место соучредителя, помогла.

Вот только, оказалось, что на ней висит штраф, который автоматически перекинулся на мою фирму. Начала искать информацию о бухгалтере, вышла на то, что у нее были махинации с документами... Думала, все, теперь меня посадят в тюрьму или из Эстонии вышлют. Было страшно, честно говоря. Но нет, быстро вышла из ситуации, нашла другого человека.

Может, это звучит странно, но я чувствую себя в Эстонии не до конца уверенно и потому считаю, что все должно быть по максимуму официально. Поработала с MTÜ, платились налоги, но не могла выводить деньги. Потом решила открыть OÜ, стало легче. Поняла, что могу выводить деньги. Блог рос, нужен был рост и школе, я искала учителей кроме себя. Одно время было четыре-пять учителей, сейчас трое плюс я.

Когда только началась война, у меня была договоренность с одной медиагруппой, что можно было бы сделать интервью, и она сорвалась – стала неуместной, поскольку я россиянка. Фокус сменился, стали больше говорить про изучающих эстонский язык украинцев. Это круто, я не против.

В общем, пострадала медийность, но я продолжила делать то, что делала, и люди все равно приходили. Работало, прежде всего «сарафанное радио». Платное продвижение в блоге я тоже пару раз пробовала, но существенного прироста в отличие от отзывов учеников оно не давало.

Что касается учеников, то у меня вместе занимаются в основном три группы – местные русскоязычные, украинцы и россияне. Примерно по трети на каждую группу приходится. Я не скрываю, что родом из Москвы, сразу говорю о том, что против войны. Слава богу, пока конфликтов не возникало. Главное, что мы делаем – занимаемся эстонским языком. Я стараюсь концентрироваться на этом.

Я не училась сама по ней, но сужу по тому, что мне рассказывают пришедшие после курсов ученики. Я очень часто слышу фразу: «Ой, вот если бы мне так объяснили, я бы сразу же понял, а мне просто сказали, что так должно быть, и все». И так не один человек говорит, а довольно многие.

Судя по всему, не достаточно понятно объясняют на курсах, они ведутся на эстонском языке, и люди банально не понимают, что им говорят. То есть, может быть, там и объясняют, но объясняют по-эстонски, и уровня языка людям еще не хватает, когда тебе про эстонский рассказывают на эстонском, ты тяжело воспринимаешь грамматику.

Я вижу, что сделано много рекламы для того, чтобы люди приходили и учили эстонский язык. Но, несмотря на все усилия, которые прилагают люди, организации и я лично, последнее слово все равно остается за самим изучающим.

Если человек не хочет учить, он всегда найдет причину этого не делать. На моем примере можно увидеть, что выучить язык можно и без курсов. Сейчас в том числе в интернете уже достаточно бесплатных материалов, которых вполне хватит, чтобы дойти до уровня B2. Все, что нужно – это найти среду, найти, с кем говорить. Учить язык сложно, это занимает много времени, но это реально.

Если же возлагать всю ответственность на государство, утверждая, что оно должно взять на себя задачу по обучению всех жителей страны, то это не принесет большого результата.

Мне кажется, проблема в том, что со стороны государства нет достаточной пропаганды для эстонцев. Русскоязычным уже понятно: без эстонского языка никуда. Мы осознали, что без знания языка не будет классной работы, хороших перспектив. Мы начали учить. Но нужно объяснить эстонцам, что им это тоже важно. Когда выходишь на улицу, заряженный желанием пообщаться, часто сталкиваешься с тем, что эстонцы переходят на английский или русский язык. Они не готовы со своей стороны помогать.

Было бы гораздо лучше, если бы атмосфера была более дружественной, если бы была социальная реклама, социальная пропаганда, где говорилось бы: давайте поможем людям, живущим в нашей стране, заговорить на нашем языке. Мы живем все вместе, должны работать вместе, ведь они – отличные специалисты. Мы можем вместе достичь большего.

Сколько я ни общалась, часто встречаю мнение со стороны эстонцев, что русскоязычные ничего не учат и не хотят учить. Но это не так! Люди, которых я знаю, действительно хотят учить язык и много для этого делают. Но когда они пытаются говорить с эстонцами, те часто не хотят говорить по-эстонски или, что еще хуже, могут насмехаться, грубо отвечать или даже сказать: «Уезжай отсюда, ты плохо говоришь». Это ужасно! Такой подход – самый сильный демотиватор.

Нет, я выбрала и счастлива, потому что музыка меня уже в какой-то момент стала в депрессию вводить. Наверное, музыкантом нужно быть по природе и по призванию. Ты должен это любить, должен быть весь в это погружен. У меня не было такого с музыкой. Я хотела есть, я хотела жить, чтобы у меня были деньги на то, чтобы купить себе одежду. А музыка мне этого не позволяла. Может быть, я была плохим музыкантом.

Я уже играла почти везде. В театре «Эстония», на Сааремаа играла, на Хийумаа, в Пярну, в Тарту, в Нарве и в Таллинне. Вообще, кажется, в каждом городе Эстонии я поиграла. И почти во всех оркестрах.

Я очень быстро увидела потолок. Ну, сколько я могу заработать? Учителем музыки – полторы тысячи евро, и то при условии, что у меня будет полная ставка. А с учетом инструмента это уже что-то на грани фантастики. Здесь никто не пойдет учиться на гобой в таком количестве, чтобы можно было набрать достаточное количество учеников. В музыкальных школах просто нет столько гобоев. Преподавать блокфлейту? Опять же, не будет столько учеников.

Ни в оркестре, ни в музыкальных школах в Таллинне особо никого не ждут. Гобоистов мало, но для них и рабочих мест тоже мало. Даже если кто-то уйдет на пенсию в каком-нибудь оркестре, и мне достанется это место, потолок зарплаты все равно будет полторы тысячи евро. Две тысячи – это если очень повезет. Поэтому бедные музыканты здесь работают в оркестре, в музыкальной школе, и еще ездят на халтуры. Никакой личной жизни, свободы. Если не работаешь – готовишься к работе, поддерживаешь форму. В общем, такую жизнь я себе не хотела. Если ты это все любишь – окей, но я это не настолько люблю. Эстонский язык я люблю точно больше.