Ансип поносит политико-экономическую дурость

Будучи премьер-министром, как часто вы шли наперекор собственным убеждениям?

В Эстонии преимущественно все правительства коалиционные. Будучи премьером, надо и внутри партии учитывать другие мнения. Не бывает так, что премьер-министр делает и говорит только то, что по его мнению единственно правильно. Все премьер-министры должны постоянно идти на компромиссы. Кстати, не сильно это отличается от моей нынешней должности. У меня свои идеи, как создать в Европе единый дигитальный рынок, но мне приходится считаться с реальностью. Если мое идеальное решение не стыкуется с реалиями, то выход с таким предложением – это пустая трата времени. Иногда приходится опускать планку.

Но говорить то, во что сам не веришь – это же враньё, а враньё для политика должно быть абсолютно исключено. Можешь говорить не всё, что думаешь, можешь даже придать тому, что думаешь, несколько иной оттенок, можешь дозировать информацию – но и это всё не слишком красиво. Вы ведь помните меня. Я, скорее, прямо выпаливаю всё, что думаю. Мне кажется, что так проще. Если начинаешь темнить и притворяться, может случиться, что запутаешься и уже не сможешь вспомнить, где и что наговорил. Никому из политиков не советую темнить, а тем более врать. Когда врёшь – даже самому себе – всё равно однажды попадёшься. Правду надо говорить. Не всю правду, естественно. Ибо вся правда может иногда нанести вред, например, государственной безопасности.

В премьерах вы вели себя так, будто всегда правы. Вас часто упрекали за высокомерие. Почему ?

Если складывалось впечатление, что я всегда прав, то я могу быть только доволен. Не возьмусь утверждать, что всегда был прав или буду всегда прав и впредь, но если я ввязываюсь в спор, то всегда убеждён в своей правоте, и убеждение это основано на фактах. Люблю статистику, люблю Excel, люблю подход к проблеме на базе знаний. Как правило, я одерживал верх в тех баталиях, в которые вступал с безнадежного старта, именно благодаря фактам, которые мог представить.

Вы специально зубрили статистические данные или цифры вам легко запоминаются?

Мне нравится такого рода литература. Но я не верю, что кто-то способен запомнить зазубренные числовые данные без того, чтобы видеть между ними логические связи. Меня спрашивали, у меня что, фотографическая память? Да нет же! Но если у тебя есть предварительные знания, то добавление какого-то элемента не изменит временного ряда, это не требует никаких усилий. Просто в памяти оседают логические связи.  

Когда у какой-либо партии или политика что-то не ладится, обычно говорят, что всё дело в коммуникации. Мне кажется, что это не всегда так. А  как  кажется  вам ?

Ну, ошибок в коммуникации хватает, также как и коммуникационных штампов, создающих впечатление, что дела таковы, какими кажутся, а не такие, как на самом деле. То и дело кто-нибудь вспоминает, как Ансип сказал, что если это кризис, то в таком кризисе он и хотел бы жить – а у нас вон какой кризис тогда был. Вроде как я какой-то придурок. Но когда я это говорил, безработица в Эстонии была самой низкой в истории, госбюджет был в профиците, резервы сумели сохранить, бурно росла экономика – это ситуация, в которой хотели бы оказаться все государства-члены Европы. А то, что наступило потом, в таком кризисе я, разумеется, жить не хотел бы. Все, кто утверждают, что предвидели наступление кризиса… Ни черта они не предвидели и не знали. За исключением разве что того, что кризис однажды наступит. И это знание и сегодня должно дышать нам в затылок. Откуда кризис придет, этого мы не знаем.

Но с вашим утверждением я согласен. Когда принимаются плохие решения, то их пытаются представить как ошибки в коммуникации. Да, я слышал, что в Эстонии есть вещи и важнее цены на бутылку водки. Например, формирование экономической политики важнее, но ведь именно ценой на бутылку водки экономическая политика Эстонии и создаётся. А то, что все это утекание эстонских акцизных денег в Латвию пытаются представить как проблему коммуникативности, то это явный признак трусости. И еще тыкают пальцем в прежнее правительство. В бытность мою премьер министром, мы тоже всё время поднимали акцизы. Я что, виноват теперь в том, что происходит сейчас? Не думаю. Тогда у нас с премьерами Латвии и Литвы было очень тесное сотрудничество. Мы согласовывали рост акцизов даже во времена глубокого кризиса, и у нас такой приграничной торговли как сейчас не возникало.

Когда очевидно, что принято неверное решение, его надо исправлять, а не зарываться головой в песок, не обвинять прессу, журналистов и коммуникацию в своей глупости. Нынешняя ситуация нуждается в срочном реагировании. Не такие мы богатые, чтобы сотни миллионов своих денег дарить Латвии. Это политико-экономическая дурость, а не ошибки коммуникаторов. И алкогольная отрасль не единственная, где наделаны глупости.   

Нынешняя капуста и каша с налогами никому особенно не нравится. Как вам видится, что происходит с налогами?

Простая и ясная налоговая система для государства имеет огромное значение. Люди должны понимать, в каких налоговых отношениях они находятся с государством. Для диктаторских государств довольно обычное явление, когда налоги очень низкие, а общественные услуги финансируются из каких-нибудь иных источников дохода. Для диктатора такое положение выгодно, так как можно сказать, что эту больницу, к примеру, подарил нам президент, ну и т.д. В нормальных демократиях люди платят налоги и хотят знать, на что правительство эти налоги тратит. Когда строится больница, эти люди говорят: мы сделали это, больница строится на наши налоги.

Нынешние «разрушающие табу» изменения в налогообложении приведут к очень негативным последствиям. Люди не могут понять, как эта сложная система работает. А когда не понимаешь, то скорее будешь уклоняться, а не честно вкладывать свою долю.

Какой смысл рушить действующую систему? Зачем уменьшать пенсии работающим пенсионерам? Сейчас правительство могло бы воспользоваться нашими цифровыми преимуществами. У нас же имеется база данных по налогам и их плательщикам. Можно было просчитать и сравнить новые ставки налогов и прошлогодние поступления, и тогда было бы видно, сколько будет проигравших и сколько выигравших. Вот тогда, на основе знания, и принимать решения. В целом, нигде в мире так не делается, что начинают сокращать чьи-то доходы в абсолютном объёме.

Значит, вы вернули бы налоговую систему туда, где она была в годы правления Реформистской партии? Но Центристская партия могла бы возразить, что во время Ансипа экономика не особенно росла, а при Рыйвасе и вовсе остыла.

 

Ну, если сравнивать с ростом 2007 года, то он был весьма неплох. Но и после кризиса экономика довольно быстро стала приходить в себя. В Эстонии экономика открытая, и мы очень зависим от происходящего вокруг. Когда дела идут хорошо на наших основных экспортных рынках, то они идут хорошо и в Эстонии. Но это не означает, что в Эстонии сейчас ведётся политика, дружелюбная к предпринимательству. 

Когда Реформистской партией руководили вы, то она уже тогда довольно далеко оторвалась от своих дружелюбных к предпринимателю корней.

Нельзя сказать, что дружелюбие по отношению к предпринимательству это нечто, стоящее отдельно от остального общества. Не представляю себе успешного предпринимателя, чьи работники не удовлетворены своим положением. Я не представляю себе успешного предпринимателя, который не заботится о своих потребителях. И если потребитель недоволен, не может быть довольным и предприниматель. Тем, кто принимает решения, всегда необходимо находить равновесие – чтобы и предприниматель был счастлив, и потребитель тоже. Мне кажется, что в свое время мы с этим делом неплохо справлялись.

Почему до приватизации госпредприятий дошло центристское правительство и не дошло реформистское под вашим руководством?

Но ведь и сейчас пока ничего не приватизировано. Со временем всё меняется. Ещё десять лет назад энергетическое хозяйство Эстонии было отдельным и обособленным островом на Европейском рынке. На сегодня ситуация кардинально изменилась: у нас есть первый и второй кабель Estlink, надёжное соединение между Латвией и Литвой, между Литвой и Польшей, Литвой и Швецией. Когда десять лет назад я сказал категорическое «нет» приватизации Eesti Energia, то теперь против этого категорических возражений у меня нет. Соединения сейчас совсем на другом уровне, чем они были десять лет назад, и рыночная ситуация у Eesti Energia совсем иная.

Только я не считаю, что государство всегда плохой хозяин и что оно не может вообще владеть каким-то предприятием. Да, созидательные способности частного сектора предпочтительнее, но есть сферы, где общественные услуги тесно связаны с государственными монополиями.

Когда вы были премьер- министром, то нам постоянно твердил и, как это здорово, что Эстония – государство с самым низким долговым бременем во всём Европейском Союзе. Эта ваша позиция теперь тоже изменилась?

Она не изменилась. Особенно в нынешней экономической ситуации не стоит даже думать о кредитах. Европейские государства всё больше склоняются в пользу сбалансированных бюджетов и в хорошие времена начинают копить резервы. Мы же в хорошее время начали транжирить – только и ищем, куда бы ещё засунуть деньги, будь то арендные дома или бесплатное автобусное сообщение где-то между безлюдными лесами. Идей навалом, и они, на мой взгляд, не всегда согласуются с нашими финансовыми возможностями.

Считаю, что так же, как сгорят налоговые деньги, так сгорят и кредитные. А что будет, когда урежутся дотации от Европейского Союза? Никто не берётся ответить на этот вопрос.

При этом я никогда не был фундаментальным противником кредитов. В нужный и благоприятный момент брать кредит разумно. Моё правительство брало кредиты. И в самый глубокий период кризиса у банков были деньги, но давать их было некому – так как благонадёжных было очень мало. Эстонское правительство было благонадёжным, поскольку наши финансы содержались в идеальном состоянии.

 

Autor: Вилья Кийслер