Полное интервью с главой Nitrofert Алексеем Николаевым: с 2008-го мы за газ не платили

Беседа с членом правления, генеральным директором Nitrofert AS записана в Кохтла-Ярве 23 июля 2015 г.

Алексей Фёдорович, расскажите, пожалуйста, как предприятие пришло к нынешнему положению вещей? Производство у Nitrofert было неплохое, были периоды прибыльности…

Николаев: У нас это четвёртая остановка.

Чем она принципиально отличается от предыдущих?

Николаев: Практически ничем. Одни и те же проблемы. Нет экономической целесообразности работать.

Как принималось решение - акционерами или советом?

Николаев: У нас есть один акционер. Он и принимает решение. Совет как представитель собственника принял решение 3 июля.

Что технически означает для предприятия остановка деятельности? Как это должно выглядеть на практике как способ существования предприятия, когда нет хоздеятельности, но не происходит и ликвидация?

Николаев: У нас такое уже было в 2009 г., но тогда мы персонал не сокращали. Было такое и в 2002 г., и тогда мы сократили людей. Зиму пережили как-то, к началу весны всех сократили, а в июле уже начали снова работать. О ликвидации предприятия юридически вопрос пока не ставился. Сейчас мы просто сокращаем затраты, они слишком большие. Мы вошли в первую зиму с надеждой, что весной производство запустим. Думали, что рынок «оживится», но он не «оживился».

Насколько упали цены и что подразумевается под «не оживился»?

Николаев: Я об этом писал...

Для нас тоже, если можно, цифры приведите, пожалуйста.

Николаев: Дам цифры, да. В конце февраля–начале марта была международная конференция в Стамбуле. На этой конференции обычно присутствуют почти все крупные производители удобрений, проектанты, аналитики и покупатели. На конференции обсуждают текущее положение на рынке, предыдущие события и прогнозируется, что произойдёт в ближайшее время. С учётом того, что рынок удобрений не поднимается, аналитики высказали уверенность, что 2015-й год однозначно будет провальным.

А из-за чего такой тренд на рынке? Какие факторы повлияли?

Николаев: О господи, если бы знать, отчего цены падают или поднимаются! Почему цены поднимаются на нефтепродукты?

Падают?

Николаев: Ну, падают и поднимаются! Ещё недавно они были под 150.

Аналитики объясняют это повышенным предложением и снижением спроса...

Николаев: Это не единственный фактор.

Какой у вас грубо расклад составляющих в себестоимости? На данный момент, какой процент приходится на сырьё, какой - на транспортировку и энергоносители, какой - на персонал?

Николаев: Проценты эти в себестоимости в смете затрат зависят от цены, которая есть на эти составляющие в общем.

Сейчас сырьё – самый дорогой компонент? Или что-то другое?

Николаев: Нет, на сырьё цена тоже снижается. Мы делали расчёты исходя из данных сегодняшнего момента. Вот те, о которых я писал. На сегодня цену газа я уже брал с учётом того, что будет в следующем месяце. А цену на нашу продукцию, чтобы подсчитать размер наших убытков, я брал до снижения цен за последние две недели. В последнюю неделю цена снова упала, это падение не было заложено в расчётах. Это ещё на 400 тыс. евро увеличит возможные убытки.

Объясните мне «на пальцах», за счёт чего такие изменения в хозяйствовании? У вас были огромные прибыли когда-то. Сейчас огромные же убытки... Что конкретно и насколько изменилось?

Николаев: Когда была огромная прибыль, как вы говорите, цены на нашу продукцию были раза в 2–2,5 выше, чем сейчас.

А себестоимость была такая же?

Николаев: А себестоимость была практически такая же.

Получается, вы тогда много заработали, потому что маржа была огромная (если себестоимость не изменилась, а убытки возникли из-за падения цены продажи – прим. ред.)? И за счёт каких преимуществ работают другие предприятия, производящие те же удобрения? Украинские предприятия, например, или китайские.

Николаев: Украинские предприятия все стоят!

За счёт каких производителей тогда рынок так насыщен, что цены падают?

Николаев: Не всегда с этим связано... Есть политическая составляющая, есть спрос-предложение. Есть цена сырья. Если взять, скажем, упомянутый Китай. Раньше Китай глотал удобрения, только давай. А в последние годы Китай развился. Он был импортёром, а в последние годы стал экспортёром. Он выбрасывает на рынок миллионы тонн удобрений!

Китайцев цена на рынке устраивает?

Николаев: Его цена устраивает по одной простой причине: они там у себя газ берут свой. Делают его из угля, он дешёвый. Рабочая сила дешёвая. Поэтому они это делают. У нас же что получается: на сегодня около 50% с хвостиком – себестоимость сырья (газ – прим.ред). Примерно 20% с хвостиком – электроэнергия в смете затрат. Около 10% - перевалка, транспортировка. И около 8-9% - затраты на рабочую силу.

Но цена на газ-то снижается постоянно...

Николаев: Снижается! Но снижается медленнее, чем снижаются цены на продукцию.

Дайте, пожалуйста, какие-то расчёты по себестоимости и по нынешним убыткам.

Николаев: Зачем вам расчёты? Не надо. (Прим.ред. - Николаев приносит распечатку по ценам на удобрения с сайта Ferticon). Вот цены. Это министры видели! Вот в этой колонке цены за 2013 г. Мы тогда не пустили завод. А вот сейчас какие цены. За две недели они упали на 22 доллара!

Вот мои расчёты. Здесь вот какой минус – 1,649 млн. евро! Это за месяц. Сейчас эти данные уже скоропостижно устарели. Если бы мы сейчас работали, у нас было бы больше двух «лимонов» в месяц минуса.

Цены на вашу продукцию только сейчас стали так резко падать или уже давно?

Николаев: Это общий тренд.

А зачем вы почти два года поддерживали производство остановленным, не сокращая при этом персонал? Это же очень дорого.

Николаев: Поддерживали, потому что надеялись...

Вот всё, что потрачено за два года на содержание, придётся просто списать на убытки...

Николаев: Конечно. 8-9 миллионов в год.

Это акционеры так решили: ну и бог с ними, с девятью миллионами?

Николаев: Недавно была ещё по карбамиду конференция в России. Туда тоже съезжались специалисты со всего мира. И там тоже был сделан вывод, что ждать от рынка нечего. И такие затраты нести тоже не стоит.

Скажите, пожалуйста, какие «транспортные услуги в портах» оказывала вашему предприятию украинская «дочка» холдинга?

Николаев: Мы оказывали или нам оказывали?

Вам оказывали.

Николаев: У нас не хватает ж/д цистерн для перевозки аммиака. Мы у них брали в аренду эти цистерны. Это вы за какой год смотрели?

Начиная с 2006 г. постоянно эти услуги отражались... Куда вы возили?

Николаев: Сейчас можно возить и в Силламяэ, но тогда мы возили в Вентспилс. А туда «плечо» какое!

А поближе, чем у украинцев, ни у кого цистерн не было?

Николаев: С вагонами такая ситуация: «бывает густо, а бывает, что и пусто». Вон, наши «эстонские олигархи» накупили вагонов и цистерн. Сначала бизнес шёл хорошо – цистерн не хватало. А потом цистерн и вагонов стало много, и их стали сбрасывать.

Я ошиблась, видимо. Я предположила, что украинской дочке вашего холдинга нужен был экспорт услуг. В Украине на экспорт нулевая ставка НДС, дающая право на возмещение налога из бюджета по общей ставке.

Николаев: Какой «дочке»?

Дочернему предприятию холдинга. OSTCHEM Ukraina Ltd.

Николаев: В то время это было не так. У нас сменился собственник в 2014 году.

То есть завод раньше не имел отношения к Украине и к Фирташу?

Николаев: Ну «де-юре», «де-факто»! Как бы мы и там, и не там.

У вас не первый год сайт официальный перенаправляет на общий сайт холдинга.

Николаев: Да сайт...

Хорошо. Если можно, хотелось бы узнать ещё о серии кредитов, вами выданных.

Николаев: Какая серия кредитов? Кому?

Девять договоров займа на общую сумму свыше 100 миллионов евро. Вместе с процентами уже без малого 130 миллионов набежало. Сначала они были выданы кипрскому юрлицу, потом долг переведён на OSTCHEM Germany GmbH. Потом снова переведён на кипрскую компанию (а именно - Ladis Holding Ltd – прим.ред.). Что это за займы?

Николаев: Мы должны, нам должны... Мы должны тоже очень много. И это не считается, что именно наше предприятие должно. Если сказать прямо, с 2008 года мы за газ не платили. До сих пор ни цента.

Вам должна, в данном случае, некая кипрская Ladis Holding Ltd. Юридически она даже не входит в холдинг, по-моему.

Николаев: Почему, это как раз и есть Ostchem холдинг.

Вот эта кипрская компания, которая вам 130 млн. должна?

То предприятие, которому мы должны за газ.

Но долг уже не на нём висит, а на Ladis Holding Ltd.

Николаев: Ну да, мы должны OSTHEM, которую перевели на Кипр. Ну, так сделали. Понравилось им на Кипре и перевели.

А сумму долга по займу потом взаимозачётом закроют?

Николаев: Не знаю пока ничего. Разные есть мнения. В зависимости от ситуации…

А просто вернуть долг и потом выплатить дивиденды акционеру с уплатой подоходного не планируется?

Николаев: Дивидендов ни в одном решении акционеров и ни в одном отчёте не было. Это глупость, конечно. Эти деньги как-то съедаем мы. Вот месяц прошёл – более 700 тысяч проели. И это живые деньги нужны, а не просто что-то там отражается по бухгалтерии.

Вот потому я и интересуюсь, зачем столько времени «стояли»? Тратите же сколько на простой.

Николаев: Вот в том-то и дело: каждый день почти 25 тысяч евро вылетают в трубу. Ради чего?

А почему россияне продали это всё «хозяйство» Фирташу?

Николаев: Россияне Фирташу не продавали.

Хорошо, переформулирую. Были у вас поначалу акционеры российского происхождения... Даже довольно необычные, такие как РПЦ в лице Пюхтицкого монастыря.

Николаев: В своё время, в 1993 г. сложилась такая ситуация. Эстония стала самостоятельной. Денег не было, расплачиваться нечем. В Таллинне в квартирах температура зимой была 11-12 градусов. Обои от стен отлетали. Правительство приняло решение отдать этот завод как целостный комплекс за долги по газу. Тогда на Эстонию откроют газ. «Газпром» согласился.

А Пюхтицкий монастырь каким боком был к «Газпрому»? РПЦ решила вложиться в Эстонии?

Николаев: Это надо спросить у тех, кого уже нет, царствие им небесное. Был такой Алексий, тёзка мой. Потом был такой послушник Смирнов.

Странная история имела место с акциями Смирнова. Не расскажете?

Николаев: Не моё это дело. Если вы устав смотрели, то знаете, что я многим и многим распоряжаться не могу. Я практически связан по рукам и ногам, хотя ответственность вся только на мне лежит... Так вот. В 2001 г. здесь сменилось руководство. Меня назначили первым. Но я здесь всю жизнь работаю. 46 лет. Тогда, в 2001 г., дело было «швах». Мы должны были 130 с лишним миллионов (крон). Это долг Eesti Energia, Eesti Gaas, ну и ещё по мелочи. Сумма была неподъёмная. Проблему решить с руководителями этих компаний не получалось... Ну, то есть, нужны были «живые деньги», чтобы покрыть эти долги. Если бы пришёл инвестор, ему надо было сразу эту суммы живыми деньгами выложить. А так как у нас завод был заложен, то кредиторы залог передали, и пусть там другие кредиторы дальше занимаются сами: хотят на металлолом режут завод, что хотят, то пусть и делают. Но другие уже пусть этим занимаются, так как государственной компании резать завод на металлолом не совсем к лицу. Много тогда было сложностей. Из Коммерческого регистра два предупреждения было о том, что нас удалят, если не приведём в порядок своё финансовое состояние. Много покупателей сюда ходило: и арабский шейх был, и белорусский олигарх был. Инвесторов до десятка было. Но в итоге никто не клюнул.

Почему?

Николаев: Продавался бизнес. А бизнес этот подходит тому, у кого есть сырьё. С учётом большого процента сырья в себестоимости если инвестор не имеет влияния на цену газа, то ему такое производство не вытянуть.

А зачем вообще они приходили прицениваться? Они же знали свои возможности на рынке газа?

Николаев: Знакомились, присматривались, щупали все, цокали языками и все. Целый год ходили ребята от украинского олигарха. Ходили долго и купили-таки. С грехом пополам мы начали работать, но не повезло. Они газ не смогли достать по тем ценам, по которым надо. У меня было кое-что наработано, и связи мы приобретали, но убыток был где-то полмиллиона долларов в месяц. А это по тем временам очень приличная цифра. Они несколько месяцев поработали и решили «спрыгнуть». Ну, потеряли и потеряли... Рэм Вяхирев потом интересовался, обещал прилететь посмотреть на нашу «вонючку». Но так и не прилетел. Эти ребята, которые завод купили. Собственников я имею в виду. Тоже обещали приехать посмотреть, но как купили не приезжая, так и продали – не приехали.

Потом в 2003 г. мы производство остановили, людей здесь практически не было, появился нынешний инвестор. Эти ребята тоже были у нас в 2002, обещали «мы заходим через две недели», но объявились снова только через год. Мы к тому времени людей уже сократили.

У них в Украине крупный бизнес, они в производстве удобрений не первый день.

Николаев: Там в то время ничего крупного не было. «Таджик-азот» был, «Ривне-азот» на 50% акций и мы. Всё.

Так как вам кажется, почему всё так получилось? Неправильные изначально инвесторы приходили, или бизнес сам по себе безнадёжный?

Николаев: Здесь много всяких «но». Мы хоть и говорим, что какие-то обстоятельства на нас не влияют, но всё в мире влияет. И в конечном итоге аукается на простом человеке.

Какая была цель изменений в структуре собственности в 2014 г.?

Николаев: Нас официально ввели в химический холдинг, и удобрения вывели в отдельные структуры в холдинге.

Зачем такие расходы нести, когда производства стоят?

Николаев: Тогда ещё ничего не стояло.

А когда остановилось украинское производство?

Николаев: Сейчас, где-то в начале июня остановили.

В июне США предоставили беспошлинный режим для продукции украинской химической промышленности (с конца июля Украина сможет экспортировать в США около 5 000 наименований товаров в беспошлинном режиме. Преференции коснутся большого количества продукции химической промышленности – прим.ред.).

Николаев: При чём здесь Штаты?

Мне просто интересно понять, зачем украинские промышленники прилагали столько усилий, с таким упорством пробивали себе этот экспортный рынок и радуются, если даже производить нет никакого смысла?

Николаев: У нас тоже было… в 2001 г. Евросоюз нам при цене 65-80 долларов ввёл пошлину 18 евро с тонны. Все, кто приходил – эти так называемые инвесторы - как посмотрят, что такая пошлина, так сразу бегут отсюда.

Я думала, чтобы об этом узнать, не нужно на завод приезжать, можно поинтересоваться предварительно…

Николаев: Ну, хотели посмотреть на всё это хозяйство. И вот когда ввели эту пошлину, я ездил в Брюссель два раза. Но там в Комиссии не пробить ничего. Сказали: будете в Евросоюзе – снимем пошлину. Тогда нашли кое-какие зацепки юридические, и удалось снизить пошлину с 18 евро до 11. Если бы не это – всё хозяйство бы уже давно пошло на металлолом.

А украинские производители что-то экспортировали всё это время в Европу?

Николаев: Я думаю, да.

Как у них это получалось с учётом пошлин?

Николаев: Из чего складываются затраты? Львиная доля, я рассказал, сырьё. Ещё у нас транспортировка, перевалка составляет почти 10%.

Доставка по железной дороге по территории Украины, плюс тарифы портов и стоимость доставки морем, плюс пошлины – это всё равно было дешевле, чем доставка по территории Эстонии в порт?

Николаев: Самые высокие тарифы в портах именно в Прибалтике. Плюс в Украине большая доля удобрений идёт на внутренний рынок. Расходы на «транспортировки – перевалки» исчезают, а это приличная цифра. И плюс в Украине дешевле рабочая сила.

Давайте всё же об экспорте: насколько выгоднее производить в Украине и экспортировать с учётом всех пошлин, чем производить в пределах ЕС и возить в Европу без пошлин?

Николаев: Я не знаю, я по Украине не силён. Что они там делают, как делают.

У украинцев тоже своего газа и влияния на цены нет. Скорее, наоборот – им газ обходится дороже.

Николаев: У нас была возможность покупать напрямую у «Газпрома» и платить транспортировку, но у нас постоянно растут другие расходы. Например, мы вынуждены были повысить минималку почти 100 человекам.

Но ваши затраты на рабочих не так велики...

Николаев: 10% - это мало что ли?

Но ведь на украинских предприятиях они тоже не ноль процентов составляют, они просто ниже. То есть разница – процентов 3-4 в цене продукта. А пошлина и доставка железной дорогой по Украине сколько стоит? И газ у них не напрямую от «Газпрома». Но вот другой вопрос: зачем украинскому олигарху покупать предприятие в Эстонии, если здесь производить и доставлять в порт настолько дороже, что даже беспошлинный режим с ЕС не спасает? Не для того ли это было сделано, например, чтобы остановить завод и убрать с европейского рынка потенциального конкурента украинских заводов?

Николаев: Нет, в то время у Фирташа был только «Таджик-азот» и то не полный пакет акций. И «Ривне-азот» на 50%. Вторая половина пакета была у ребят из команды Тимошенко. И всё.

Но ведь сейчас всё иначе?

Николаев: Вот они тогда и купили нас. Мы были третьим предприятием. У Фирташа тогда ничего особо не было. Это потом уже, когда Янукович пришёл к власти, каждый олигарх удвоил, а то и утроил свои активы. А кто «упятерил». Некоторые в восемь раз увеличили активы.

Так ведь дела дошли до отъёма имущества совсем «по беспределу». Хочу и всё.

Николаев: Да. А Янукович им (приближённым олигархам – прим.ред.) это позволял, грубо говоря. Но потом его «семья» сказала, что надо делиться, и пошло-поехало. Если бы олигархи знали, что лучше поделиться – поделились бы. Наверное, не было бы этих «майданов». Но что есть, то есть.

А вы бы хотели, чтобы предприятие выкупил кто-то. Немцы или китайцы...

Николаев: Нет таких.

Ну, если бы нашлись?

Николаев: Нет таких. Это очень трудно. Мы же заложены. Все до последнего стула или лампочки.

Поэтому у вас нет и не было лет десять долгосрочных обязательств перед банками? Вам не дадут?

Николаев: У нашего предприятия нет ни с кем договоров кредита или залога. Но нас ввели в группу компаний, и вся группа целиком заложена. А когда всё заложено, и надо разбираться, кто кому должен и почему должен, то надо ждать инвестора. Есть же не только обязательства на бумаге, есть и другие обязательства. Допустим, нам обязательства могут списать, на нашем «уровне». У нас бы появилась прибыль, а там на «втором-третьем уровне» не списали долг и договорились о чём-то. А о чём договорились – я не знаю.

А когда россияне свои пакеты следующему инвестору передавали, то проводили due diligence?

Николаев: Был «Газпром». Потом были структуры «Газпрома». Потом какие-то компании... подставные или не подставные... Физические лица стояли за этими компаниями. И в итоге этих операций у «Газпрома» или его структур осталось менее 50% акций. Остальные числились где-то в Австрии или в Швейцарии.

Но полный предпродажный аудит не проводили?

Николаев: За столом, за кружкой чая договаривались, конечно... Сколько «кредиторка», сколько «дебиторка», за сколько с учётом этого всего завод продать. И всё.

 

 

Autor: Анастасия Тидо