Алексей Шишкин: культурному наследию нужен капиталистический суперменеджер

Сперва на практики сохранения исторического наследия в Эстонии я смотрел с восхищением туриста. Затем, сразу после переезда, с восторгом неофита. Наконец, к концу первых полутора лет жизни здесь я стал замечать, что все не так уж идеально.

Да, конечно, мызы, церкви, хутора и города Эстонии выглядят исключительно хорошо по меркам других регионов бывшего восточного блока. Но есть и трудности, имеющие объективный характер. Хорошо иллюстрирует их сообщество Eesti Mõisad в Фейсбуке, где на каждые 2-3 поста, где восхищаются ухоженными усадьбами, приходится грустная констатация – очередное ценное здание обратилось в руины, а вот другое грозит рухнуть из-за прохудившейся крыши.

Время от времени в личном общении инвесторы признаются: забота о наследии – тяжкий крест, в кризис хочется его бросить. Так, после многих лет усилий и значительных успехов хозяин решил продать Аркна, одну из крупнейших мыз Ляэне-Вирумаа, любимое прежде детище.

Управление объектами старины – и правда крайне трудная задача. Ее успешное выполнение требует совершенно особых компетенций:

• Понимание специфики исторического наследия, искусствоведческие и исторические знания, а также развитый художественный вкус.

• Едва ли не более важны навыки управления недвижимостью. Без них всякий любитель старины просто захлебнется в хозяйственных вопросах.

• Навыки переговорщика, лоббиста и бюрократа. Вам придется согласовывать и пересогласовывать проекты, писать письма и заявки, биться за субсидии на поддержку самого объекта и окружающей инфраструктуры, решать бесконечные споры с соседями, чиновниками и т.д.

• Умения менеджера по туризму. Услуги проведения мероприятий, размещения и питания зачастую кажутся очевидной возможностью для монетизации объекта наследия. Но для туристов и гостей нужно еще ухитриться создать качественный продукт на высококонкурентном рынке, а потом сделать так, чтоб потребитель о нем узнал и добрался до вас.

• Навыки организатора местных сообществ. Нужно помнить, что зачастую энтузиаст восстановления исторического наследия, особенно в сельской местности, вынужденно берет на себя еще и роль локального активиста, если не политика. Часто без этого сделать проект устойчивым невозможно.

Если сложить пакет компетенций – перед вами предстанет суперменеджер, который на рынке труда будет цениться очень высоко. Но чаще в сфере сохранения наследия бывает наоборот. После дня в офисе состоятельный владелец объекта наследия, финансист, топ-менеджер, ИТ-гуру, снимает костюм и бесплатно взваливает на себя все и сразу, а заодно становится уборщиком, водителем, поваром, строителем, грузчиком и так до бесконечности.

Ну, и конечно, в большинстве случаев старинные дома не обеспечивают поток наличности, а наоборот, нуждаются в донорских деньгах. Увлечение стариной бесконечно сосет деньги из основной сферы бизнеса без краткосрочной перспективы возврата инвестиций.

Не упрощают жизнь хранителям наследия в Эстонии и демографические тенденции. Население стареет, концентрируется в нескольких крупных городах, конкуренция за рабочую силу ужесточается. Одновременно происходит постепенная деградация инфраструктуры в сельской местности, за исключением популярных туристических и дачных местностей. А проблемные объекты культурного наследия зачастую сконцентрированы именно в глубинке.

К постоянным трудностям добавляется и недружелюбная конъюнктура: подорожание энергии, рост расценок строительных и реставрационных компаний, а также транспорта и материалов.

Отдать государству – тоже не вариант

Попадая в общество активистов защиты старины (особенно в России, Украине, но и в ЕС тоже), я раз за разом сталкивался с патерналистским мнением – частные лица не справляются с сохранением старины, о старинных зданиях должно позаботиться государство. Согласиться с этим я никак не могу.

Во-первых, централизованную систему охраны культурного наследства мы уже пробовали в советскую эпоху. Чем это обернулось, можно увидеть, например, сравнив снимки фотографа 1930-х Карла Сарапа со снимками, сделанными вскоре после восстановления независимости. Не только хозяйственная жизнь страны пришла в полный упадок, но и памятники старины за полвека мягко говоря не похорошели.

Во-вторых, частная собственность является одним из опорных столпов европейского общества. Более того, большая часть памятников архитектуры построена и управлялась первоначально именно частными собственниками. Многие мызы Эстонии пришли в упадок именно после двух волн национализации в 1924 и 1940 годах.

В-третьих, в условиях бюджетного кризиса требовать от государства принять на баланс сотни, если не тысячи полуразрушенных объектов наследия, а затем их восстановить мягко говоря наивно. Всегда найдутся более важные дыры, которые требуется залатать бюджетными средствами.

Ситуация, когда Департамент охраны памятников старины при Министерстве культуры исполняет регулирующую и контролирующую функцию, а также заботится о ряде особо ценных сооружений и ансамблей, кажется мне справедливой и правильной. Как и то, что на местах департамент делегирует контрольные функции профильным сотрудникам местных администраций. Полезным начинанием мне кажутся и информационные центры сберегающей реновации в Таллинне, Тарту и Пайде. Но, несмотря на рациональную организацию системы управления, проблема никуда не девается.

Итак, индивидуальные владельцы не всегда справляются с управлением и восстановлением исторической недвижимости, переложить заботу о ней целиком на плечи государства – тоже не вариант. Так каким тогда должен быть «суперменеджер» для старинных усадеб и хуторов? Рискну изложить свою версию.

• Это должна быть негосударственная структура, для которой управление, сохранение и восстановление исторической недвижимости должно быть основной уставной задачей.

• Организация должна распоряжаться недвижимостью на основании права собственности или долгосрочной льготной аренды.

• Организация должна иметь право извлекать прибыль из исторической недвижимости, но не выводить ее, а реинвестировать львиную долю.

• Организация должна иметь права льготного приобретения ценных объектов наследия в случае, если государство или частный собственник не может или не хочет заниматься их сохранением и восстановлением. В том числе иметь право льготного наследования – часто наследники хозяина-активиста не готовы разделить его былую страсть, в этом причина упадка многих проектов.

• Иметь постоянный штат сотрудников с профильными компетенциями.

• Иметь широкий набор инструментов привлечения средств для сохранения наследия. В том числе членскую систему – любое частное лицо должно иметь возможность поддержать сохранение наследия на регулярной основе, получив за это индивидуальный доступ к осмотру принадлежащих организации зданий и комплексов и другие бонусы.

Такому набору характеристик соответствует особая форма некоммерческой организации по сохранению исторического наследия – Национальный траст. Первая организация такого рода была создана в Великобритании еще в 1895 году для охраны «берегов, сельской местности и зданий Англии, Уэльса и Северной Ирландии». Сейчас трасты существуют в десятках стран, в частности, Австрии, Чехии, Германии, Словакии, Нидерландах. Где-то под их патронатом находится вся страна целиком, а где-то отдельный регион или формат объектов наследия. Скажем, замки. Европейские трасты объединены в международную сеть – INTO Europe.

Но рассуждения рассуждениями, а посмотреть хочется на цифры. В 2022 году доходы британского Национального траста составили около £643,3 миллионов (около 750 млн евро). Источники денег организации разнообразны. Это пожертвования членов, частные и государственные субсидии, получение наследства, розыгрыши и лотереи (причем по билетам лотерей можно посещать некоторые управляемые Трастом объекты), продажа сувениров, организация платных экскурсий. Ну, и конечно, доходы от управления недвижимостью. Сегодня траст является одним из крупнейших собственников земель, домов и целых кварталов зданий в разных уголках королевства.

Общий объем «портфеля» Траста оценивается в 250 000 га земли, около 500 исторических зданий и почти миллион произведений искусства. Стоимость этих активов можно оценить лишь очень приблизительно, но вот еще одна говорящая цифра – в последнем годовом отчете Траста объем собственных резервных средств оценен в 413,7 млн. Причем в период коронакризиса он не уменьшился, а вырос на фоне уменьшения внешних дотаций. Оказывается, управлять наследием эффективно, зарабатывая деньги, можно. Нужно только сделать это своей основной задачей.

Даже в странах, в которых национальные трасты не имеют такой продолжительной традиции, как в Великобритании, само внедрение их как механизма сохранения наследия часто оказывается вполне эффективным. Самым близким для Эстонии примером тут может быть Грузия, оккупированная Советским Союзом в 1921 году и восстановившая независимость 70 лет спустя. В период советской власти вся культурная политика в стране была строго централизованной и работала в русле плановой экономики.

Несколько лет назад (активная работа структуры началась в 2019 году) в стране было принято решение о создании Национального траста по образцу британского, и, кажется, опыт этот оказался положительным. Несмотря на ограниченность ресурсов, грузинский траст уже помогает с методическими рекомендациями реставраторам, поддерживает частные инициативы по восстановлению наследия, ведет собственные реставрационные проекты, сопровождает заявку культурно-исторического региона Тушети на включение в список Всемирного наследия человечества под эгидой ЮНЕСКО, поддерживает ревитализацию сельских сообществ, налаживает международные низовые контакты в деле сохранения наследия. Одним словом, берет на себя ряд обязанностей, с которыми слишком занятое государство не всегда справляется. Увы, пока единственный постсоветский траст отчитывается о финансах лишь в очень общих формулировках. Было бы интересно познакомиться с актуальными цифрами.

Конечно, национальный траст – не панацея. Даже у крупнейшего и старейшего из таких фондов есть масса недостатков. Основной, на мой взгляд, – разрыв в коммуникации между массой доноров и нанятыми правлением траста менеджерами.

В Британии он в последние годы вылился в масштабные ценностные скандалы, когда одни группы в руководстве организации пытались пересмотреть взгляды на национальное наследие в новом лево-либеральном и постколониальном дискурсе, а другие (под девизом Restore the Trust) требовали максимальной политической нейтральности траста и сохранении его в качестве тихой гавани традиционного британского образа жизни. «Мы хотим просто смотреть на красивые дома, а не слушать мнения, которые встанут поперек горла», – писала одна из доноров в письме к трасту.

Думаю, такого рода бури Эстонии вряд ли грозят. А вот попробовать применить положительный международный опыт в управлении недвижимыми активами, имеющими культурную и историческую ценность, можно попытаться.

Этот опыт, конечно, придется адаптировать, проведя законодательную работу. Определить границы ответственности организации, ее отличия от других НКО, спектр возможных льгот для самой организации и ее доноров, доступные инструменты для привлечения финансирования, список активов, который мог бы составить стартовый капитал траста, формы отчетности и так далее.

Но все же это кажется в хорошем смысле либеральным и капиталистическим инструментом управления народным достоянием. Если, конечно, управляющим хватит разума и воли не только тянуть деньги из госбюджета, но и активно привлекать их из сторонних источников, а также зарабатывать по законам свободного рынка.