Алексей Шишкин: Кренгольм нужно избавить от пункта «чудо» в бизнес-плане

Кренгольмские текстильные мануфактуры — былая гордость и один из главных брендов Нарвы. На пике функционирования предприятия они могли похвастаться более чем 4000 станков, 350 000 веретен и 10 000 сотрудников. И принятое собственником решение о закрытии мануфактуры в 2010 году, после почти полутора веков работы, стало для Нарвы тяжелым и травмирующим.

Так что нет ничего удивительного в том, что любые инициативы по возвращению жизни на Кренгольм вызывают у нарвитян, и всех кто когда-то был связан с городом, если не энтузиазм, то как минимум справедливый интерес. Очередная волна внимания к Кренгольму связана с концепцией превращения Старопрядильной фабрики (около 32 000 квадратных метров) в современное арт-пространство, так называемый «культурный квартал». Половину средств выделит фонд Капитал культуры, столько же собственник территории — компания Narva Gate. В Нарвском городском собрании пока с осторожностью отнеслись к идее, запросив дополнительные расчеты. И с позицией горсобрания в данном случае хочется горячо согласиться.

На первый взгляд кажется, что 30 миллионов евро – это огромная сумма. Но в масштабе возрождения Кренгольма это не такие уж крупные средства. Для сравнения, только первый этап ревитализации фабричного города Лодзи, заканчивающийся в 2023 году, стоил около 1 млрд евро, из которых порядка 50% выделили европейские фонды. Или пример поближе: инвестиции Hepsor и Tolaram Grupp в таллиннский проект только в первую очередь реконструкции Балтийской мануфактуры оцениваются в 100 млн евро. Один из последних довоенных проектов ревитализации фабрик в Петербурге — The Temple of Deer площадью в 15 000 «квадратов» потребовал 13,7 млн евро инвестиций. При том что само здание бывшего завода «Арсенал» было в существенно лучшем по сравнению со Старопрядильной фабрикой состоянии.

Но вернемся в Польшу. Ведь в отличие от Петербурга возрождение тамошних текстильных фабрик нередко приводят Кренгольму в качестве примера для подражания. Так вот, тамошний проект включал себя значительные инвестиции не столько в сами фабрики, сколько в развитие и улучшение города вокруг и повышение его привлекательности в первую очередь для местных жителей. Ведь без этого добиться устойчивости экономической модели невозможно. Тот самый миллиардный первый этап включал обновление 145 зданий, 928 квартир, 23 «социальных» квартир, 197 учреждений в сфере услуг, 102 офисов, 32 объектов культуры, а также озеленение и укладку новых дорог.

Что же касается собственно фабрик, то восстановлены были 90 000 квадратных метров бывших производственных помещений.

Ну и, наконец, население Лодзи сегодня составляет 900 000 человек, а до начала проекта 700 000. Стоимость метра недвижимости в польском городе вдвое превышала нарвскую еще до запуска ревитализации, а сейчас — более чем в четыре раза. В пределах 200 км от реновированных фабрик Лодзи расположены крупные города: Варшава, Вроцлав, Познань, Быдгощ, Ченстохова с суммарным населением в четыре Эстонии.

Как ни обидно, из текстильных гигантов прошлого Кренгольм уместнее сравнивать с бывшим главным конкурентом — комплексом товарищества Никольской мануфактуры в Орехово-Зуево, ныне частично заброшенным, а частично перепрофилированным под низкокачественные офисные, торговые и складские площади. И это при условии соседства (100 км) с гигантской Москвой, в лучшие свои годы буквально сочащейся деньгами.

Не будет слишком пессимистичным даже сопоставление Нарвы с депрессивным Вышним Волочком — городе в Тверском регионе России, когда-то процветающему благодаря текстильной и стекольной промышленности, а также транзиту. Сегодня население города лишь на несколько тысяч меньше чем у Нарвы, а бывшие исторические фабрики Рябушинских, еще одни конкуренты Кренгольма, закрывшиеся после Перестройки, уже частично обрушились. Не помогло в оживлении города даже расположение на главном шоссе РФ между Питером и Москвой.

Нарве же с ее географическим положением придется совсем трудно. Если на начальной стадии проекта его авторы могли надеяться на гостей из Петербурга, четвертого крупнейшего города Европы, то теперь о туристах из России не стоит даже вспоминать. «Эстония должна вести себя так, как будто за ее восточной границей находится большой океан», — заявил перед прошлыми выборами член «Ээсти 200», предприниматель Йоаким Хелениус. Я склонен с ним не согласиться.

Если считать Россию в ближайшие годы океаном, то только с морскими чудовищами, опасными пиратами и миллионами жертв кораблекрушений, которых может прибить на плотах и к нарвскому берегу. Вполне возможно, стоит не оптимистично рассматривать Кренгольм как территорию культуры и туризма, а, например, как возможное пространство для дислокации войск НАТО в приграничье (никто не мешает раскинуть палатки в бывших цехах) или центр по приему и сортировке беженцев, если дело действительно дойдет до масштабной дестабилизации и военно-гуманитарного кризиса в России, о котором в последние два года говорят сотни экспертов, кто с опасением, а кто с нескрываемым предвкушением.

C югом, западом и севером все тоже не в пользу культурного квартала. Из Хельсинки и даже Котка массово заманивать гостей вряд ли реально, для этого нет ни уникального продукта, ни транспортного сообщения пригодного для массового туризма, Рига и Таллинн имеют собственные ревитализированные фабрики и творческие городки. Прежде чем говорить, что Кренгольм переманит всех таллиннцев в Нарву, нужно отчетливо понять, чем именно? Какой такой спрос культурный квартал с видом на Ивангород может удовлетворить? А может, наоборот, вопреки главной экономической максиме, мы надеемся, что предложение чудом родит спрос?

Проект культурного квартала будто повисает в воздухе. Для него нет ни целевой аудитории, ни достаточного количества средств, ни кадров — ведь работников культуры тоже надо откуда-то взять. Тем, кто учился в советской или российской школе, знакомо гоголевское понятие «маниловщина» — пустые, пусть и благие мечтания.

Стоит честно признаться нарвитянам и всем жителям Эстонии, что речь именно о том, чего хотелось бы, а не о том, что действительно можно реализовать. И, вероятно, как минимум на время похоронить проект «культурного квартала». По крайней мере до тех пор, пока в его бизнес-плане есть четко не проговоренный, но ключевой пункт — «чудо».