БРИКС теряет букву Р

Главная задача Запада, вводящего санкции против России, понятна: остановить кровопролитие в Украине и прекратить нарушение международного политического и правового порядка. Однако, не стоит забывать, что ослабевшая экономика РФ может воссоздать уже забытые вызовы для европейской безопасности, пишет специалист по энергетике и адъюнкт-профессор Университета восточной Финляндии Андрей Белый.

Начало двухтысячных годов было охарактеризовано быстрым ростом российской экономики. Ещё в 2001 году банк Goldman Sachs даже поставил Россию на один уровень с другими быстрорастущими экономиками: Бразилией, Индией и Китаем. Позднее аббревиатура БРИК пополнилась буквой «С», обозначающей Южно-Африканскую Республику.

Рост инвестиционной привлекательности в промышленных отраслях привлёк международные корпорации BP и Shell в нефтяную отрасль России, компанию Solvay - в химическую промышленность, в Россию также потянулись европейский и американский автопром.

Рост доходов от экспорта нефти позволил сформировать резервный фонд, который находится в активах за рубежом для поддержания рубля в случае кризиса. Основная доля российского экспорта шла в Европу. А там, несмотря на заявления о том, что импорт энергоносителей в ЕС надо диверсифицировать, доля российских углеводородов на европейских рынках увеличивалась.

Именно по причине растущей доли российской экономики в мировых финансовых и энергетических рынках, западным странам было нелегко ввести санкции в ответ на действия России по отношению к территориальной целостности своих соседней. В 2008 году, после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии от Грузии, ЕС даже не стал рассматривать такую возможность. Далее события вокруг Украины в 2014 году вызывали ожесточенные споры внутри ЕС, несмотря на введённые санкции против Москвы. Некоторые политики регулярно говорили о необходимости пойти на смягчение отношения к Москве, тогда как сами санкции имели скорее символический характер. Возникла негласная расстановка сил: отсутствие реальных санкций в обмен на отсутствие прямого участия России в конфликте на востоке Украины. Далее, с принятием целей «зелёного поворота», в ЕС возникло мнение, что с Россией надо налаживать диалог в сфере климатической повестки.

Отношение западных стран к России изменилось в корне после решения Москвы признать независимыми территории на востоке Украины, а также начать военную операцию «по их защите» по всей территории Украины. Ведь на кону стоит не только само существование Украины как суверенного государства, но и стабильность существующего европейского порядка безопасности, а также уважения принципов международного и гуманитарного права. Парадигма отношений, основанных на рыночных отношениях, сменилась логикой противостояния. В Берлине, Брюсселе и Париже изменилось отношение к санкциям против Москвы. Прибыль и рынок отошли на второй план, тогда как основной задачей стали сдерживание геополитических амбиций Кремля и защита независимости Украины.

Да, вводить жёсткие санкции не всегда легко с точки зрения краткосрочной экономической выгоды. Ведь вопросы безопасности всегда превалируют над всем остальным. Например, замороженные активы Сбербанка не позволяют европейским и американским банкам их использовать. Также теперь Европейская Комиссия рассматривает возможности «дорожной карты» по устранению какой-либо зависимости от российского газа, а это непросто. Доля российского газа превышает 35% всего импорта в ЕС, а Европе ещё приходится конкурировать с Азией за поставки сжиженного природного газа.

Тем временем, эффект санкций уже наблюдается. У российских компаний уже реже покупают нефть, несмотря на высокие цены и дефицит. Сложности с продажами объёмов сырой нефти возникли у СургутНГ и Лукойла. Уходят и западные инвесторы из выгодных нефтегазовых проектов. Из международных мейджеров пока (на 7 марта – ред.) остаётся только французская TotalEnergies. Такой отток капитала приведёт к потере доступа к новейшим технологиям добычи и разведки. А без них будет сложно увеличить экспорт нефти и газа в Китай, что может привести и к срыву недавних коммерческих соглашений с Пекином.

Финансовый кризис уже начался. Рубль обвалился на 80% с начала марта, а центральный Банк России не имеет возможностей использовать замороженный резервный фонд для поддержания национальной валюты. В результате процентная ставка выросла аж до 20%. И это только начало инфляционного скачка. Обычные люди ринулись к банкоматам снимать деньги. Реальные доходы граждан резко упали и, скорее всего, продолжат падение. К тому же, обычным людям в будущем уже не увидеть продукты ИКЕА и не купить продукты компаний Samsung и Apple на территории России. То есть помимо инфляционного удара произойдёт и сокращение базового качества жизни.

Российские учёные пишут открытые письма и подписывают петиции против «спецоперации» в Украине - люди науки понимают, что в изоляции наука и технологии развиваться не будут. Это подтверждает и история раннего Советского Союза: индустриализация конца 1920-х - начала 1930-х была возможна во многом благодаря рапалльскому договору с Германией от 1923 года. А научные обмены существовали даже во времена Холодной Войны. Сейчас наблюдается обратный тренд. Например, ведущий американский Массачусетский Технологический Институт уже отозвал соглашение с Центром инноваций Сколково.

Да и советская нефтяная отрасль не всегда была в изоляции. Ещё в 1920-е годы Братья Шлюмберже помогали молодому социалистическому государству освоить технологии нефтеразведки, а в середине прошлого века нефтетрейдер Вайссман открыл дорогу экспорту сырья на запад. Теперь российская нефтянка ощутит на себе не только изоляцию, но ещё и шок от сокращения промышленного производства. Уже закрываются и заводы по сбору иностранных автомобилей, а экономическая активность ещё и пострадает от высокой процентной ставки. Напомню, что между 1992 и 1995 годами, когда российская экономика пережила сильный спад, производство нефти сократилось где-то на 40%. Ну а про международное сотрудничество в сфере климата и новых энергетических технологий придётся, видимо, забыть.

Российское экспертное сообщество трезво оценило эффект санкций на экономику. Сергей Уткин, один из ведущих экспертов Института Мировой Экономики и Международных Отношений, отметил: «Россия пошла ва-банк, поставив под вопрос те цели развития страны, над которыми столько корпели в российских министерствах и исследовательских институтах». С его выводами сложно поспорить. Экономическое развитие отброшено назад, а международные инвесторы и банки будут рассматривать БРИКС уже без её буквы «Р».

Главная задача запада понятна: остановить кровопролитие в Украине и прекратить нарушение международного политического и правового порядка. Однако, стоит не забывать, что ослабевшая экономика России может воссоздать уже забытые вызовы для европейской безопасности. Напомню, что в девяностые годы прошлого века основные опасения были вокруг растущих рисков от нестабильной России, начиная от потери контроля над химическими и ядерными материалами до безопасности атомных станций. Вероятно, что эту сторону вопроса надо уже стоит начинать продумывать.