Химия раздора в Лиллекюла: скандальная жизнь и смерть завода Майера

В квартале на Палдиском шоссе, 25-29 сегодня работают десятки офисов, магазинов, кафе и мастерских. Объединяет их общая вывеска Mayeri Ärikvartal – бизнес-парка от компании Hiidrom OÜ. Пропустить черно-белый логотип, направляясь из центра города в Мустамяэ и Хааберсти или обратно, почти невозможно.

За билбордом – невысокие старинные строения из таллиннского плитняка, бывшие цеха химического завода «Рихард Майер», работавшего еще в царские времена. Он-то и дал название бизнес-парку, а заодно и современному производителю бытовой химии Mayeri Industries AS, существующему с 1993 года. Такая преданность таллиннцев бренду предприятия, обанкротившегося почти век назад, даже удивительна, ведь завод Майера в пору своего существования был предметом скандалов и конфликтов, решать которые приходилось высшей государственной власти.

В 1880-х старейшина Большой гильдии, крупный коммерсант и бывший бургомистр Таллинна Вольдемар Майер приобрел большой участок земли на выезде из города в сторону Палдиски. На нем купеческая семья в 1887 году основала первый в Таллинне химический завод. Основной его продукцией стали пищевые красители и красители для тканей. Целевым рынком завода «Рихард Майер», получившего имя в честь сына Вольдемара Майера, Рихарда, управлявшего предприятием вместе со своей матерью Катариной, в конце XIX века стала Россия. Красители для масла и сыра, ферменты для сыроварения и сгущенное молоко Майеры продавали преимущественно в Петербург, краски для ткани везли в «текстильную столицу» – Иваново-Вознесенск и на Московские ткацкие мануфактуры.

Производство со временем росло. 14 июня 1896 года семейное предприятие было преобразовано в акционерное общество «Ревельский химический завод Р. Майер». К тому моменту на предприятии уже была собственная исследовательская лаборатория, для продвижения продукции «Майер» занялся издательской и просветительской деятельностью – печатал учебные пособия для сыро- и маслоделов, сборники советов по практической химии для кожевенников и научные статьи.

Но не все были рады успехам Рихарда и Катарины Майер. Среди недовольных оказались домовладельцы района Лиллекюла, которым предприятие в буквальном смысле портило воздух. Судебный спор с Майерами решился начать таллиннский купец 2-й гильдии, депутат городской думы и сооснователь первого местного банка – «Ревельского общества взаимного кредита» – Карл Менд. Он утверждал, что на заводе происходят пожары, представляющие опасность для окружающих домов, и предприятие «докучает соседям невыносимыми испарениями, которые заражают воздух зловонием». Менд требовал от властей закрыть завод.

Первая инстанция, местный окружной суд, встала на сторону ответчика. В 1900 году спор дошел до Санкт-Петербургской судебной палаты, где заседали самые опытные юристы империи. Перенос дела в российскую столицу, наверняка, был для Менда еще и попыткой ограничить влияние семьи Майер на правосудие. Ведь Рихард Майер был не только сыном, но и внуком бывшего ревельского бургомистра. О его деде, Карле Августе Майере, в Таллинне напоминает устроенная по его указанию «Лестница Майера» – спуск с вазонами, соединяющий площадь Вабадузе с башней Кик-ин-де-Кёк и горкой Харью. Немецкая семья Майеров обладала в городе обширными связями, в Петербурге же Менд мог надеяться на менее предвзятое отношение.

Экологический иск наделал шуму в судебных кругах России. Сторона обвинения указывала, что на открытие в балтийских городах химических заводов промышленники должны получать разрешения не только от властей, но и от соседей-домовладельцев. Рихард Майер же это правило проигнорировал, когда расширял завод, и в 1898 году построил на своем участке цеха по изготовлению белил, которые и стали причиной загрязнения воздуха. Защитник завода настаивал, что предприятие соблюдает все рабочие регламенты и имеет бумаги от властей.

4 февраля 1900 года Санкт-Петербургская палата постановила закрыть завод Майера, а с самого предпринимателя взыскать судебные издержки в пользу Менда. «Было бы крайне опасно для идеи справедливости, если бы судьи дали себя увлечь такими доводами, как довод “раз завод уже построен, то не взирая на его вредоносность, судебные решения должны освящать его неприкосновенность”», – писала газета «Ревельские известия».

К несчастью для идеи справедливости и дачников предместья Лиллекюла, несмотря на вынесенное решение, химическое предприятие продолжило работу. Сообщений о том, как именно Майеру удалось обойти судебный запрет, найти в прессе и архивах не удалось, но уже к лету 1900 года «Рихард Майер» снова функционировал.

Временем расцвета завода Майера стали 1910-е годы, когда предприятие в Таллинне активно включилось в работу над правительственными заказами. В 1913 году на заводе трудились 312 человек, а годовой объем производства оценивался в 2 миллиона рублей золотом (порядка 30-35 млн евро на современные деньги). Особенно много работы у «Рихарда Майера» стало с началом Первой мировой войны. В сотрудничестве с военно-промышленным комитетом, российской общественной организацией индустриалистов, завод реорганизовал производство и стал выпускать сырье для пороховых заводов на Урале, в Казани, в Петербурге и Москве, выполнять заказы ВМФ и выпускать порох для горной промышленности. К лету 1917 года на Майера трудилось уже 400 заводчан.

Но это была «лебединая песня» предприятия. Революция и гражданская война в России, провозглашение независимости Эстонии и Освободительная война закрыли для Майера привычный российский рынок сбыта. Уже к 1918 году Рихарду Майеру пришлось сократить треть рабочих, а в 1920 году завод начал распродавать имущество, чтобы расплатиться с долгами.

Акционеры предприятия решили переориентироваться на местных покупателей. В начале 1920-х «Майер» первым в Эстонии начал выделку хромовых кож и заодно приступил к переработке ресурса, ценность которого остается на повестке дня до сих пор – эстонского фосфорита.

А настоящим прорывом для фабрики стало изобретение технологии изготовления асфальтовых покрытий из местных горючих сланцев. На асфальт шел сланец самого низкого сорта, непригодный в качестве топлива, но годящийся в переработку. Из 2,5 кг кохтла-ярвеского сланца на предприятии получали 1 кг асфальта. Обратной стороной была опасность процесса, технология была чревата отравлением рабочих газами из асфальтовых котлов, пожарами и взрывами. На страницы газет в ту пору завод попадал чаще всего именно в связи с очередными происшествиями на производстве.

Несмотря на отдельные успехи и внедрение новых технологий, к 1925 году завод Майера оказался на грани разорения. Акционерное общество не имело денег даже для того, чтобы выплатить зарплаты рабочим – и те обратились в суд и правительство. В июле министерство труда выдало кредит, причем, не самому предприятию, а именно его сотрудникам – на 1 млн эстонских марок. С условием, что рабочие-химики вернут государству деньги, когда стрясут невыплаченные зарплаты с работодателя. Министерство отдельно предупредило пролетариев, что мера это исключительная – и если они продолжат сотрудничество с «Майером», то больше на Тоомпеа помочь им не смогут.

В августе появился шанс, что дела предприятия вскоре пойдут на лад. Обеспокоенные состоянием завода власти вернули «Майеру» залог в размере 5 млн марок, внесенный предприятием для участия в конкурсе на разработку горючих сланцев в Ида-Вирумаа. Участием в этом новом бизнесе фабричная администрация надеялась удержать предприятие на плаву. Из возвращенных средств акционерное общество погасило долги перед сотрудниками и министерством, тем самым отсрочив банкротство – аукцион по реализации имущества, уже назначенный на 31 августа 1925 года, был отменен. Но уже осенью завод накопил новые долги по зарплатам.

Теперь вмешаться пришлось уже премьер-министру Юри Яаксону – 4 октября, распределяя свои «крышевые деньги» (в ту пору они назывались «пожертвования главы правительства»), он выделил еще 1 млн крон на выплату зарплат работникам злополучного частного химзавода. Это пожертвование стало одним из крупнейших в том году. Столько же Яаксон выделил только на строительство санатория в Клоостриметса и в фонд установки памятников героям Освободительной войны.

При этом к зиме в Рийгикогу со стороны социалистов, входивших в ту пору в правящую коалицию, стали раздаваться вопросы: не слишком ли щедро правительство субсидирует частный завод? В итоге коллегам по Тоомпеа пришлось оправдываться, что большую часть полученных «Майером» средств составлял залог за неполученную концессию, а бюджетные вливания были совсем невелики. В свою очередь звучали и голоса в пользу расширения господдержки и даже национализации завода.

Еще летом 1925 года в газете Postimees под инициалами А.К. вышла статья, в которой правительство призывали спасти предприятие, а его положение характеризовали как «небезнадежное». «Это единственный крупный химический завод в Эстонии, который во всех отношениях адаптирован к потребностям нашей страны. Мы считаем, что заводы Майера должны быть преобразованы в смешанное акционерное общество, где большая часть акций будет находиться в руках государства, а предприятие будет работать под государственным контролем», – рассуждал анонимный автор.

В итоге министерство обороны и акцизное ведомство в конце года передали заводу небольшие госзаказы, в том числе на производство эфира, но они только продлили агонию предприятия. К лету следующего 1926 года история старого «Майера» подошла к концу.

Вскоре в зданиях бывшего завода открылись три предприятия поменьше – мыловаренный завод H. Reile, завод по производству искусственного рога Eesti Kunstsarv и химический завод Citron & Halbreich. В 1940 году все они были национализированы. Советская власть принудительно снова объединила малые заводы в один большой – производственное объединение Flora, ставшее одним из флагманских производителей бытовой химии в СССР. Кроме нового названия завод получил и вторую производственную площадку неподалеку от бывшего «Майера» – на улице Тулика, 19.

После восстановления независимости производственное объединение было вновь разделено и приватизировано. В 1993 году часть новых владельцев решила воскресить старинный бренд семьи Майер – была основана Mayeri Industries AS, ставшая со временем важным игроком рынка бытовой химии. Другая часть завода продолжила работу под советским названием – OÜ Flora Kaubandus.

Сейчас обе исторические производственные площадки превращены в бизнес-парки. На Палдиском шоссе это Mayeri Ärikvartal, а на Тулика – Flora Maja.