«Выживу ли - не знаю, но бизнес не закрою»: история предпринимателя, который вопреки войне решил не закрывать свою кофейню в Киеве

8 лет назад я поступал в университет и тогда же впервые попробовал кофе. Я понял, что это очень вкусно, начал готовить кофе дома. Готовил для своих друзей и семьи, им очень нравилось. Тогда я понял, что хочу открыть кофейню, начал учиться в этой сфере, пробовал, экспериментировал. Пришёл момент, когда я перешел от обучения к действиям. Уволился с работы и начал свой бизнес. Деньги на это одолжил у друзей. Вообще мой проект, учитывая аренду и все затраты, обошелся в 550 тысяч гривен (приблизительно $20 тысяч или €17 тысяч).

Проблемой было то, что я не понимал, как работает этот бизнес. Я купил кофейную машину и считал это приоритетом. Это важно, но её можно было взять в аренду. Тогда я думал, что она быстро окупится, но нет. Машина б/у стоила 140 тысяч грн ($5 тысяч или €4,2 тысячи), новая — в три раза дороже.

Рядом не было того, кто научил бы бизнесу. Когда я уже взял помещение в аренду, то проклинал каждый день. Полагал, что знаю, что делаю, но фактически ничего не знал. Бизнес начался не очень хорошо. После открытия в октябре 2021-го я 7 дней поработал нормально - каждый день был прирост выручки. Но потом объявили локдаун, ввели ковид-сертификаты.

Когда в конце 2021 года началось обострение конфликта с Россией, я не верил в его продолжение. Думал, что это «понты для приезжих», что российские власти блефуют. Тогда мне казалось, что они просто хотят влиять на нашу экономику, чтобы напуганные инвесторы уходили из Украины. Мы в Украине ссорились, долго спорили — движения их войск у нас на границе всех нервировали.

Во время открытия кафе 5 месяцев назад я вообще не думал про войну как риск. Я понимал, что делаю бизнес в государстве, находящемся в перманентном военном конфликте. Да, есть сосед-агрессор, но реальное полномасштабное вторжение я совершенно не представлял. Не мог себе представить, что будет прямо война.

Бизнесмены с большим опытом боялись совершать какие-то резкие движения, они серьезнее оценивали этот риск, чем молодёжь. Но я — молодой предприниматель, не думал про войну, боялся только локдаунов. Даже во время эскалации конфликта я не чувствовал особых проблем, например, с поставками, как про это говорили. У меня нет такого оборота, чтобы мне не хватало товаров. Большие кофейни, возможно, успели перед войной ощутить трудности, но я не страдал от этого. Цены, конечно, выросли у поставщиков, но я пытался не сильно повышать стоимость напитков для посетителей.

После отмены карантина люди начали активнее ходить, выручка росла. У меня каждый месяц был рост 15%. Даже нарастание напряженности в конце прошлого года и начале этого года не мешало людям пить кофе. Единственное, что серьезно изменилось — атмосфера в заведении. До этого у меня в кофейне были разговоры про то, про сё, про погоду. Но тут в один момент появился один вопрос — «что делать?». Клиенты перед самой войной очень много про это говорили. Люди как пили кофе, так и пили — но начали рассуждать о том, что вскоре могут уехать отсюда.

Когда погода в феврале стала лучше, поток клиентов снова вырос. Но все еще люди приходили с невеселыми мыслями.

За два дня до нападения я съездил в IKEA закупиться для нужд кофейни. 23 февраля работал как обычно, был приятный солнечный день, я готовил кофе в новой посуде. Планировал 8 марта, хотел вино завезти в кафе на праздник. Следующей ночью меня разбудил сосед, которому позвонил отец со словами «собирайтесь, война началась». Я услышал тогда первые взрывы. Побежали закупаться в аптеку и магазин, а потом я все равно пошёл и открыл кофейню. Чтобы люди могли выпить кофе. Я даже не понял, ради чего я это делаю, просто открылся.

В тот день даже были клиенты, но намного меньше обычного. Люди приходили с глазами по пять копеек, просто пили кофе — молча. Приходили с сумками, готовые к отъезду из Киева, но перед выездом решали зайти на кофе. Говорили «присядем на дорожку» и уходили. Через окно я видел пробку из машин и людей, которые пытались выехать и выйти из города. Я закрылся где-то в 4–5 вечера, когда начались жёсткие взрывы. Думал, что просто прилетит снаряд. Ко мне пришёл сосед, спросил, не больной ли я, и забрал в бомбоубежище. В тот момент я еще не понимал масштаб происходящего, но 25 февраля уже не открылся.

Я не открывался до середины марта. Готовил кофе в бункере. Там все были очень напряжены, а я мог только варить кофе, пытаясь успокоить людей. Когда надо было пойти в магазин, увидел очередь в другую кафешку. Не мог в это поверить, думал, что людям не нужен сейчас кофе.

Тогда и я решил открыть свое заведение и снова начал работать. Чтобы людям было легче, и они могли прийти выпить кофе. И мне самому стало легче — я ожил просто. В первые дни было по 14–15 чеков (в мирное время — где-то 25 чеков). Клиенты сильно удивлялись, что я работаю. Когда они начали говорить, как хорошо, что я снова открылся, я почувствовал стыд. Людям все это время нужен был кофе, а я закрылся. Я должен был быть в кофейне.

Тут у меня начал заканчиваться кофе. Но мой поставщик закончил дела, отдал мне весь свой кофе и молоко и сказал, что уезжает на войну. Пока у меня нет проблем с этими продуктами, но поставщика выпечки нет. Все пекарные предприятия сейчас работают либо на благотворительность, либо на армию. Некоторые поставщики все-таки продают товары малым предпринимателям, но только с самовывозом. Они даже боятся ставить мне чёткую цену — сами не знают, что будет завтра. Пока что подорожаний серьезных не было, сейчас продают остатки довоенных ресурсов, а потом, я думаю, цены на все будут расти.

У меня был такой момент — на 4-й день войны хотел уехать отсюда. Я думал, что всё, это конец, не думал, что буду продолжать свое дело. Тогда и мыслей таких не было, что вот закончится война, надо думать про летние напитки. Но в итоге остался в Киеве, думая, что тут и погибну. Сложно планировать и мечтать в период, когда все взрывается. Читая новости, видя падения снарядов, я думал про одно — я должен вернуть друзьям одолженные деньги. Это моя обязанность. А если умру, кто будет их отдавать? Что тогда делать?

Потом мы с друзьями готовили коктейли Молотова — где-то 50 бутылок. Тогда и пришла мысль, что я не просто так не уехал из Киева. Решил остаться в городе и не закрывать бизнес.

Много новых людей начало приходить. Они просто идут мимо и видят, что я работаю. Они раньше сюда бы и не зашли, но из-за того, что все кафешки закрыты, они заглядывают ко мне. Выручка не сильно выросла, но много новых клиентов.

По поводу атмосферы: не знаю, это хорошо или плохо, но для посетителей эти события стали новой реальностью. Когда гости сидят у меня, все их разговоры — про войну. Никто сейчас не говорит про летний отдых, про планы, про перспективы. Кто-то, конечно, с сарказмом про это рассуждает, а кто-то чуть не плачет. Как будет продолжаться бизнес — я не знаю. Скоро лето, надо работать над летней техкартой, а я не знаю, есть ли смысл. Как бизнесмен, я должен планировать, что будет завтра, но не могу. Это война. Я вообще в шоке, что мы пьём кофе.

Ради будущего бизнес должен работать, но через 4 километра отсюда взорвали дом. Я просто делаю то, что должен делать, но не планирую ничего. Я готовлю кофе, несмотря на огромный кассовый разрыв, мне не из чего платить аренду. Останусь ли я живой — не знаю, но бизнес закрывать точно не буду — надо перетерпеть.