Новое рождение Толстой Маргариты

Директор Морского музея Эстонии Урмас Дресен отметил, что с последней реновации Толстой Маргариты прошло почти 40 лет: историческое здание перешло в ведение морского музея во время московских Олимпийс­ких игр.

По словам Дресена, прошедшие годы практически не повлияли на состояние плитняковых стен, однако работы, выполненные в 1970-х годах польскими архитекторами и реставраторами, несут следы своего времени, а технические системы и коммуникации безнадёжно устарели. Здание не соответствовало современным требованиям, и Морс­кой музей Эстонии закрыл для посетителей двери Толстой Маргариты в начале 2018 года, чтобы основательно отремонтировать средневековый комплекс.

Айн Холланд, прораб главного подрядчика строительных работ Acres OÜ, отметил, что занимается строительством почти 40 лет, но настолько интересного и одновременно сложного объекта он ещё не встречал. Договорные работы Acres OÜ начались со слома – нужно было демонтировать крышу башни и монолитную лестницу, которая пронизывала здание от первого до последнего этажа.

«После этого начался самый сложный этап – нам предстояло углубиться под землю почти на четыре с половиной метра», – рассказывает Холланд. «Это был настоящий вызов, самая трудная часть строительного процесса. Землекопы должны были уйти под несущие балки», – делится переживаниями Холланд. Работу осложнял тот факт, что упомянутые перекрытия сносу не подлежали – их следовало сохранить.

Холланд предостерёг: если одновременно убрать почву из-под двух или трёх опор, историчес­кое здание может рухнуть. «Когда я пришёл за советом, один из эстонских корифеев строительства сначала воскликнул: вы что, хотите обрушить Толстую Маргариту?»

Однако мы всё же нашли решение и по одной нарастили каждую балку – это был долгий и кропотливый труд. Поскольку под Толстой Маргаритой очень широкий фундамент, а опоры стоят близко друг к другу, места хватило только для мини-экскаватора.

«Нам приходилось выкапывать из-под каждой балки песчаник, который оказался на удивление твёрдым. По данным геологов, он должен был оказаться сыпучим, но в действительнос­ти выглядел как скала», – описывает материал прораб. Добиться цели строителям снова помогла медленная, но непрерывная и упорная работа: мини-экскаватор постоянно менял инструменты в невероятно тесном пространстве, попеременно орудуя гидравлическим перфоратором и ковшом, после чего сотни кубометров плохо поддающегося материала выносили через двухмет­ровые ворота.

При выполнении землекопных работ, оконченных в конце прош­лого – январе нынешнего года, строители также столкнулись с необходимостью сделать углуб­ление под запланированный в центре башни стеклянный лифт. «Гидравлический цилиндр лифта следовало установить на глубину 7,5 метра. Мы искали устройство, которым можно было бы пробурить нужное отверс­тие и которое поместилось бы между десятью держащими переборки опорами, по всей Эстонии, Финляндии и даже Швеции».

Но несмотря на все попытки механизировать работы, углуб­ление в песчанике пришлось делать вручную. «Это заняло целый месяц!» – вспоминает Холланд монотонную задачу по подъёму почвы с помощью кувалды, перфоратора и ручной тали.

Все перечисленные труднос­ти остались позади к этому лету – скелет шахты лифта установлен. «Крышу шахты мы сделали съёмной: в августе, когда лифт доставят на место, мы временно уберём её и оттуда сможем спус­тить вниз сначала устанавливаемый ниже уровня земли гидравлический цилиндр, а затем и сам лифт. Смонтировать его иначе в таких условиях невозможно».

Землекопные работы требовались и в дворовой постройке, на подвальном этаже которой находился небольшой теплоузел. По проекту её фундамент планировалось углубить ещё примерно на три метра. «Для этого при содействии инженера-конструктора было разработано решение: с обеих сторон в стены были вкручены трубчатые сваи, после чего мы провели сквозь стены балки для опоры имеющихся стен. Когда их установили, мы снова начали подкоп под здание между сваями с помощью мини-экскаватора», – вспоминает Айн Холланд. «Машина точно помещалась между двумя сваями так, что оставшийся зазор составлял каких-нибудь 10 см. Сначала она разбивала песчаник гидравлической кувалдой, затем инструмент менялся, раздробленная порода извлекалась, инструмент снова меняли и так далее».

Одной из самых сложных для строителя задач, бесспорно, является монтаж технологий и коммуникаций без повреждения исторических элементов здания. Айн Холланд признался, что постоянно ходил за рабочими и показывал пальцем, где можно сверлить, а где нет. «Если возникали сомнения, я всегда звонил в Департамент охраны памятников старины. С ними приходилось согласовывать множество решений», – подчерк­нул Холланд. «Эти работы велись под строгим надзором», – добавил Дресен.

В конце лета строители постепенно переходят с башни на зал с парусником, или когом: он был доставлен позже. «Теперь нужно всё это закрыть кровлей», – говорит Холланд.

Одной из интересных археологических находок, обнаруженных в ходе раскопок, стал мощный коллектор осадочных или сточных вод, проходивший по диагонали через весь запланированный корабельный зал. «Если бы потребовалось сохранить его целиком, на проекте можно было бы ставить крест. Консервация коллектора означала бы, что корабельный зал нельзя будет использовать по заданному назначению», – откровенно заявил он в эфире.

По счастью, сохранению подлежала лишь центральная часть, обозначающая вход в коллектор.

По мнению Айна Холланда, обнаружение коллектора было самой интересной из всех археологических находок. «Когда сверлили сваи, выполнявшая работы фирма с большим удивлением спрашивала, куда исчезает закачиваемый бетон. Позже мы догадались, что большая его часть как раз уходила в тот канал размером 80х80 см», – описывает Холланд.

«В новом здании, около корабельного зала, мы отметим мес­то входа коллектора в канал. Это интересная находка, поскольку в том месте, где он сейчас проходит через городскую стену, видно, что канал уходит ещё дальше, но насколько, никто не осмеливается выяснить», – признаёт Холланд.

Дресен, консультировавший строителей в части коллектора, не смог предположить, сколько земельных участков обслуживал обнаруженный коллектор в средние века. «Весь Старый город он, скорее всего, не охватывал», – уже довольно уверенно добавил он.

Уполномоченный инженер-строи­тель, исполняющий обязанности конструктора при реновации Толстой Маргариты, Маари Иднурм из компании Ekspertiis ja Projekt пояснила, что, помимо проектирования, предприятие также провело исследование несущих конструкций башни. «На этом объекте проектных правок было особенно много, ведь в процессе постоянно появлялось что-то новое и интересное. Архитектурные решения менялись из-за ограничений в области охраны исторического наследия», – повествует Иднурм.

Она также упоминает обнаруженную в ходе исследований ценную средневековую кладку из булыжника, которую следовало непременно сохранить. «На самом деле, это изменило весь проект, первоначальная работа встала с ног на голову, поэтому мы переделали решение целиком», – отмечает конструктор.

«Требование сохранить кладку стоит воспринимать с благодарностью, ведь из-за него мы смогли сделать корабельный зал выше», – дополнил Дресен.

Конфигурация кровли корабельного зала, согласно выигравшему в 2016 году проекту, изначально задумывалась волнооб­разной, затем проект сменился горизонтальным решением, однако в ходе исследований выяснилось, что ког придётся поднять выше, и кровельные конструкции снова была изменены. «К завершению основного проекта стало ясно, что имеющееся решение всё же не вполне рацио­нально: возникли проблемы с отводом осадков и соединением с внешней оборонительной стеной. Я попросила архитекторов подумать над более простой конструкцией с меньшими рис­ками. Мной было предложено пять вариантов решения, из которых мы, после длительных дебатов, остановились на одном, в той или иной степени устроившем всех», – описала многосторонний процесс работы Иднурм.

«Теперь и в окончательном виде все 26 стальных опор уникальны по форме и геометрии», – говорит она и признаётся, что подобные изменения на этапе выполнения работ требуют больших усилий. В конечном счёте для этого здания были разработаны решения, совершенно непригодные для новостроек.

Иднурм отметила, что истори­чес­кие объекты для конструктора крайне увлекательны и познавательны, и призвала коллег не тушеваться перед ними. «Я бы порекомендовала начинать все исследования с архивов», – подтвердила конструктор.

По её словам, отличное подспорье ждало в архиве музея: от предыдущих работ и исследований сохранилось очень много материалов. Произведённые в конце 1970-х работы польских архитекторов-консерваторов были тщательно задокументированы, а конструкции на удивление точно соответствуют проекту, что не характерно для советс­кого времени.

До конца ноября, когда Урмас Дресен разрешит пустить в музей посетителей, будут выполняться все работы, касающиеся экспозиции, музейной меблировки, размещения экспонатов и т.д. «Хотя нам и показалось, что работы велись долго, с учётом объёма и сложности они заняли не так уж и много времени», – рассуждает Дресен. По его мнению, реконструкция подобного объекта в Западной Европе или Скандинавии продлилась бы гораздо дольше.