Цена наглого манёвра: изнурительная борьба за справедливость

1 августа в Таллинне на Меривялья теэ, на перекрёстке с оживлённым движением произошла авария – под красный свет выскочившее на перекрёсток такси врезалось в бок машине Škoda Rapid. Да так сильно, что Škoda сделала в воздухе пируэт, и находившихся в машине отца семейства вместе с детьми увезли в больницу.

«В такой ситуации первая мысль всегда – только бы все были целы. Вторая утешительная мысль, что у меня два страховых полиса и всё имущество застраховано. Но реальность – это нечто совсем другое», – вспоминает Дмитрий Ковагин летнее несчастье.

Чудо, что всё случившееся в тот момент зафиксировал на свою бортовую камеру фотограф Delfi, опубликовавший и видео, и фотографии на вэб-портале. Глядя на них, не остаётся никакого сомнения в том, что таксист грубо нарушил правила дорожного движения и полностью виновен в аварии.

И если пострадавший мог бы в силу доказательств вздохнуть с облегчением, то для Ковагина мучения только начались. Для начала выяснилось, что машину возрастом 16 лет восстанавливать нет смысла и она пойдёт на утилизацию. Случай оценила сторона виновного в аварии, то есть страховая фирма таксиста Gjensidige, которая 17 августа вынесла решение выплатить пострадавшему за уничтоженную машину 12 000 евро. Для Ковагина это стало сюрпризом: «Согласно какой логике мою машину оценили так дёшево? Страховка должна возмещать справедливый ущерб, а я уж точно потерял больше», – был в недоумении Ковагин.

В апреле 2017 года Ковагин заключил договор с Swedbank Liising о покупке новенькой Škoda Rapid, стоимостью 16 346 евро. На эту же сумму он заключил и договоры о дорожном страховании и страховке каско, поэтому был спокоен. Вплоть до середины августа, когда страховое общество сообщило, что стоимость его транспортного средства снизилась почти на 27%. По утверждению Ковагина, за такие деньги он не смог бы приобрести равноценной машины. «После аварии я потерял как минимум не одну тысячу евро, притом, что виновник аварии максимально получил штраф в полторы тысячи евро», – недоумевает Ковагин.

Согласно закону о дорожном страховании и закону о долговом праве страховщик компенсирует взамен уничтоженной машины на приобретение равноценной затраты в разумных пределах. В данном случае дело осложняется тем, что речь идёт о довольно редкой модели, которую не так просто найти на эстонских порталах автопродавцов. Изучив порталы Германии, Ковагин нашёл эти модели по заметно более высокой цене, за 14 000 – 16 000 евро. Поэтому у человека возник законный вопрос, на каком основании делается заключение о цене? Все свои вопросы Ковагин адресовал и страховому обществу.

В результате долгой переписки Ковагина с представителем Gjensidige, нам пришёл лаконичный ответ, что по заказу страхового общества машину оценивал эксперт в этой области из SKO Motors OÜ, то есть консультант по продаже подержанных машин представительства Škoda. Общество осталось при своём мнении и больше ничего не объяснило о порядке возникновения цены. Последним предложением были 400 дополнительных евро, и в случае согласия на них, подача дальнейших жалоб должна была прекратиться.

Не помогла в этом случае и страховка-каско, так как первыми должны были определить сумму возмещения ущерба страховщики виновника аварии.

«Сталкиваясь пару раз в ходе ремонта с каско, когда у меня забирали машину и в полном порядке возвращали назад, я и на этот раз ждал, что заполнив заявление о понесённом ущербе, больше ни о чём беспокоиться не придётся, всё произойдёт без моего вмешательства. В данной ситуации это в тысячу раз ценнее. Тем более что процесс был для меня новым и местами непонятным, а все стороны-участники процесса почему-то полагали, что я ориентируюсь во всём также свободно, как они», – сказал Ковагин.

Однако страховщик Ковагина, то есть Swedbank, сообщил ему, что раз другой страховщик уже вынес своё решение, пострадавший может обратиться к своему с ходатайством о возмещении только той части ущерба, которую не покрывает этот другой страховщик.

И здесь возникает ещё один важный нюанс. А именно, если бы несчастье случилось на протяжении первого года, то есть четырьмя месяцами ранее, Ковагин мог бы ходатайствовать у своего каско-страховщика, то есть у Swedbank, о дополнительных более 4000 евро. А подписанный в апреле договор о продлении страхования уменьшал на следующий год сумму страховки до 12 586 евро. «Я даже особого внимания на это не обратил. Знать бы, как всё обернётся, спросил бы у Swedbank, где они взяли такую сумму», – жалеет Ковагин о своём проколе.

Поскольку Ковагина не удовлетворил результат, он начал взвешивать все возможности. В принципе, оставалось одно из двух – или обратиться в суд, или в примирительный орган дорожного страхования, существующий при Фонде дорожного страхования. Второй вариант тепло рекомендовал и представитель Gjensidige в конце своего последнего письма.

Судебный спор выходил слишком затратным, и Ковагин 13 сентября обратился в примирительный орган. И тут всё стремительно закрутилось. Уже спустя несколько минут пришёл ответ, что случай принят в производство, и 19 сентября примиритель, юрист Фонда дорожного страхования Кардо Карон сделал предложение: «Считаю, что самым разумным разрешением вашего казуса будет, если мы заключим договор о том, что стоимость транспортного средства определит эксперт Фонда дорожного страхования Эстонии /…/ Экспертиза для вас будет бесплатной, возмещение уменьшить нельзя, речь может идти только о том, останется ли оно прежним или вырастет, если эксперт найдёт, что ценность машины выше той, которая определена страховщиком /…/ Полагаю, что это хороший вариант».

Здесь кроется важный момент. Соглашаясь на процедуру примирения, Ковагин теряет право позже обратиться в суд. Поначалу Ковагин это предложение понял так, что примиритель на основании вывода эксперта даст оценку машине, и уже после этого он сможет принять решение, идти на примирение или нет. «Это был настоящий кот в мешке, и единственным позитивным намёком на благоприятный исход дела была последняя фраза примирителя, что для меня это хороший вариант», – рассказал Ковагин.

Поскольку обращение в суд всё же казалось большей нервотрёпкой, Ковагин решил согласиться с примирением, вдобавок он уже изрядно устал от происходящего. Свой ответ Ковагин послал примирителю утром 19 сентября. В тот же день после обеда в его почтовый ящик пришёл ответ: после тщательной экспертизы его машина оценена в 13 500 евро. На этот раз к письму был приложен акт экспертизы и обоснование того, как была установлена рыночная стоимость машины. Уже на следующий день на банковский счёт Ковагина поступили 1500 евро от Gjensidige.

На вопрос, почему Gjensidige сразу вслепую согласилось пойти на примирение, если там были уверены в результатах своей экспертизы, общество дало невразумительный ответ. «Примирение – это простая и быстрая процедура для достижения договорённости с клиентом, а желание страховщика – как можно быстрее разрешить спор без дальнейших проволочек», – отметила руководитель отдела рассмотрения страховых ущербов Gjensidige Маарика Мюрк.

По утверждению Мюрк, всегда полезно получить от примирителя, как независимой стороны, его мнение, без того, чтобы обе стороны дополнительно тратились на экспертизы или правовую помощь. Как явствует из ответа Gjensidige, раньше они экспертизы не заказывали, а воспользовались возможностью узнать стоимость машины у предприятия, занимающегося продажей подержанных автомобилей. «В таких случаях страховщик исходит из суммы, предложенной этим предприятием, и сообщает клиенту, что в основе суммы возмещения лежит оценка компетентного предприятия», – отметила Мюрк и добавила, что оценка представительства марки, как правило, и не содержит пространного обоснования того, как была определена ценность транспортного средства.

Договор о примирении, по словам Мюрк, это компромиссное решение, и на этот раз был достигнут такой результат, при котором обе стороны отступили от первоначальных требований почти в равной степени.

Конечный результат Ковагин оценивает, скорее, как удовлетворительный. «Я смог минимизировать свои потери, но на это ушло ужасно много энергии, – поделился он. – Самое для меня поразительное было то, что все стремились определить рыночную стоимость машины, будто я собирался продавать её. Моя реальная потеря исходила вовсе из досрочного разрыва лизингового договора, и ущерб этот можно было просчитать до цента», – пояснил Ковагин.

Но в этой истории договор о лизинге принёс Ковагину даже пользу, поскольку часть налога с оборота им была ещё не выплачена. «Если бы я купил машину на свои деньги, ущерб был бы значительнее», – отметил Ковагин.

Вдобавок, не стоит забывать, что страховое общество обязано компенсировать и прочие потери помимо разбитой вдребезги машины, например, физические травмы, в зависимости от тяжести повреждений, а также расходы на регистрацию новой машины.

Стоимость транспортного средства – это всегда оценка, и на практике не бывает так, чтобы она совпадала у двух компетентных оценщиков, сказал член правления Фонда дорожного страхования Лаури Потсепп.

«Подробные и уместные разъяснения – это один из способов избежать спора или прекратить его. Страховым обществам следует давать разъяснения, как определена сумма компенсации», – отметил Потсепп.

В ходе рассмотрения иска в примирительном органе при Фонде дорожного страхования, по словам Потсеппа, никто не обязан заключать никаких договоров. «Заключение примирительного договора – дело добровольное», – отметил Потсепп. Тем не менее, по его словам, 70% таких дел заканчиваются договором о примирении.

И всё же Дмитрию Ковагину пришлось согласиться на заключение примирительного договора ещё до того, как он получил заключение эксперта о стоимости своей машины. А такой договор лишает возможности позже обратиться в суд. «Для примирения обычно соглашение, что в споре о стоимости транспортного средства обращаются к независимым экспертам и его мнение становится основным. Это справедливо и в случае, когда договор заключается ещё до получения экспертной оценки. А поскольку эксперт объективен, такого договора бояться не стоит», – пояснил Потсепп.

Но почему же результаты экспертиз настолько разные, хотя основы для оценивания должны быть одинаковыми? «Стоимость транспортного средства – это всегда оценка. Практически невозможно, чтобы она всегда совпадала у двух компетентных оценщиков», – заметил Потсепп.

Поэтому, считает Потсепп, когда мнения расходятся, всегда хорошо найти третью сторону, на экспертное мнение которой и опереться. «Ведение спора с клиентом затратно и для страхового общества – споры отнимают и время, и трудовые ресурсы. Не в интересах ни одного страхового общества спорить с клиентом. Как правило, решения страховщиков юридически корректы, но для того, чтобы покончить со спором, общества бывают согласны пойти на примирение», – рассказал Потсепп.