Ярослав Тавгень: у нас, если что, экономика падает

У нашего общества есть прекрасная привычка с пылом и с жаром обсуждать мимолетную ерунду, игнорируя настоящие и системные проблемы. Супруг чиновника ведет какой-то не тот бизнес. В соцопросах задают какие-то неправильные вопросы. За машину придется заплатить какие-то копейки налогов.

Мы жадно накидываемся на любой пустяк, раздувая его до вселенской проблемы, а потом через неделю благополучно о нем забываем (но только для того, чтобы перейти к следующему пустяку). Складывается ощущение, что мы в Дании: все насущные проблемы уже решены, и можно начать прикапываться к тому, что цвет галстука министра экономики оскорбляет чувства верующих в то, что «Реал» снова выиграет Лигу Чемпионов.

А настоящую «бомбу» все и проигнорировали. ВВП Эстонии в первом квартале упал на 14%. Это уровень кризиса 2009 года, когда во втором квартале наш ВВП упал на 16% (в остальные триместры снижение было на 4-6%). Сейчас наш ВВП падает уже четыре квартала подряд (два года назад можно было бы смело заявлять: «рецессия», но прошлогодний опыт США, чей ВВП падал два квартала подряд при прекрасной экономике, показал, что не все так просто).

Растет у нас и безработица, увеличившаяся во втором квартале на 15%. Пока это некритично: до кризисного уровня в 16% нам как до Луны (но свои 6,5% уже отхватили – хотя еще в 2021 году было 5,2%). Сектор IT, считающийся «нашим всем», переживает мировой кризис (спрос упал, людей сократили, стартапам стало сложнее привлечь инвестиции). По мне так давно пора, ибо стартапы давно занимаются непонятно чем, но это, к сожалению, сильно бьет по нашим технологическим компаниям.

Но падение экономики вызвано не IT – оно вызвано производством. Слышали когда-нибудь такую ахинею, что «в Эстонии и промышленности-то не осталось, все развалили»? Не верьте: перерабатывающая промышленность – это более сотни тысяч рабочих мест, 14% ВВП и 10 миллиардов евро экспорта. Так вот, по словам аналитика Swedbank Тыну Мертсина, 74% эстонских промышленных предприятий испытывают те или иные ограничения в экономической деятельности из-за падения спроса (для сравнения: в Финляндии, Швеции и Латвии эта доля составляет от 45% до 47%). Сейчас это играет против нас: производство падает во всей еврозоне, а у нас, как это обычно бывает, падает быстрее всех не то, что в еврозоне, а во всем ЕС.

Как ни странно, это само по себе не плохо: наши недостатки – продолжение наших достоинств. Наша экономика экспортно ориентирована (а еще шведо- и финнозависима), и когда в мировой экономике все хорошо, мы растем быстрее всех в Евросоюзе. Когда мировой экономике становится плохо, мы тоже падаем с наибольшим грохотом.

Кстати, плохо сейчас не везде: экономика США нынче удивила всех аналитиков и их соседей, поскольку продолжила солидный рост, несмотря на повышение учетной ставки со стороны ФРС. А вот в еврозоне все предсказуемо плохо: экономика Германии потихоньку падает, у других дела не сильно лучше. Наш главный партнер вне еврозоны (Швеция) также не впечатляет.

Почему так случилось, не бином Ньютона: пандемия нарушила цепочки поставок (спрос тогда упал до нуля из-за локдаунов, а когда их сняли, он рванул так резко вверх, что цепочки поставок не справились). Это привело к тому, что предприятия начали недополучать комплектующие и сырье либо получать их позже и втридорога.

И только-только от этих проблем оправились, только из песка и палок выстроили какие-то цепочки поставок, которые даже не сразу обрушаются, как нате вам новая напасть: оказывается, коллапс поставок вкупе со стимулированием экономик государствами разогнали инфляцию. А значит, в команде мировой экономики замена: на поле выходят центробанки. Они начинают повышать ставки, а высокая учетная ставка означает дорогой кредит. Дорогой кредит означает ухудшение ситуации для бизнеса, в этом кредите нуждающегося. Масла в огонь подлила и война, хотя ее роль в ухудшении ситуации в еврозоне как правило преувеличивают.

По учетным ставкам ФРС и ЕЦБ все более или менее понятно: в ближайшее время их повышать прекратят, а еще через год начнут снижать. Это означает, что экономика еврозоны и США снова задышит (хотя в Штатах она и сейчас процветает, а значит, в этой логической цепочке могут оказаться изъяны), со всеми вытекающими из этого для нас приятными последствиями.

Но есть нюанс. Экономисты – хозяева своего слова: прогноз дали, прогноз взяли. Прогнозы по действиям центробанков со временем становятся все более пессимистичными. Год назад консенсусом считалось то, что ФРС начнет понижать ставку в конце 2023 года. Сейчас такое предположение выглядит как фантазия из мира розовых единорогов (аналитики сейчас, скорее, спорят, случится ли хотя бы одно понижение до 2025 года).

Ухудшаются и прогнозы по росту ВВП Эстонии. Если в сентябре прошлого года Банк Эстонии прогнозировал, что экономика нашей страны вырастет в 2023 году на 1%, то в декабре этот прогноз уже уполовинили (+0,4%). Но зачем останавливаться на достигнутом: в марте 2023 года центробанк уже прогнозировал падение нашей экономики на 0,6%. В июне – уже на 1%.

Минфин еще пессимистичнее: в своем свежем летнем прогнозе он прогнозирует падение экономики в 2023 году на 2%. А как все хорошо начиналось: в прошлом летнем прогнозе на 2023 год предполагался рост ВВП на полпроцента. Весенний прогноз уже предполагал полуторапроцентное падение. Но тренд тот же: вначале были оптимистами, а потом прогнозы становились все хуже.

Поэтому не очень понятно, как стоит воспринимать прогнозы банков (как коммерческих, так и центро-) на рост ВВП Эстонии в 2024 и 2025 годах. С одной стороны, прогнозы хорошие и оптимистичные (рост более чем на 3%). С другой – см. два предыдущих абзаца.

(Не стоит забывать и еще о том, что 31 августа у Департамента статистики выйдет расширенная аналитика по ВВП, которая может пересмотреть некоторые старые цифры и дать новую информацию. Министерство экономики, например, не торопится с выводами о том, почему наша экономика падает, пока не выйдет эта расширенная аналитика).

Помимо глобальных трендов есть и чисто эстонская проблема: наши экспортные предприятия, оказывается, потеряли конкурентное преимущество по цене, что привело к резкому падению спроса на наш экспорт. Возникает вопрос: когда в Финляндии и Швеции восстановится экономика, продолжат ли они у нас покупать?

Но есть и хорошие новости. Например, по-прежнему растет объем иностранных инвестиций в Эстонию. В мирное время в этом нет ничего удивительного – мы очень привлекательная страна для международного бизнеса. Но то, что во время войны иностранцев не пугает соседство с Россией, – это впечатляет. Повышается и объем собираемых налогов с оборота и акцизов, на основе которых потом будет рассчитываться ВВП. Это индикатор того, что в будущем нас могут ждать хорошие новости.

В общем, будущее как всегда неопределенно, но проблема в том, что мы его не обсуждаем. По нашей экономике есть много вопросов. Например, зависит ли что-то от нас или нам нужно расслабиться и ждать, пока в Финляндии со Швецией будет все хорошо? Под угрозой ли наша конкурентоспособность из-за того, что мы теряем преимущество по ценам? Напугает ли иностранных инвесторов соседство с Россией?

Но мы же все это не обсуждаем. Мы отвлеклись обсуждением ярких, но внутренне пустых событий, до которых нам не было дела месяц назад и о которых не вспомним еще через месяц. Когда инфляция жахнула 23% – вот это было интересно, это все обсуждали. Но экономика далеко не всегда проявляет себя в виде сенсации с первой полосы газеты. Лягушку варят на медленном огне. Но и выскочить она может когда угодно – если смотрит по сторонам.