Решение на миллиард: VKG рассказал, от чего зависит строительство завода биопродуктов

Основной продукцией планируемого завода станет целлюлоза, которую будут производить из опилок, щепы и балансовой древесины – ветвей и тонких бревен с верхушек деревьев, которые невозможно использовать для производства пиломатериалов. Более 50 подобных заводов сегодня работает в Скандинавии, но ни одного современного производства нет нигде в странах Балтии, говорят в VKG.

Однако в концерне старательно избегают называть завод целлюлозным – во-первых, здесь будет выпускаться и другая продукция, во-вторых, «целлюлозный завод» звучит как что-то грязное и экологически опасное. В VKG особо подчеркивают, что новое предприятие будет зеленым и будет производить товары из возобновляемого источника – древесины. И в будущем сделает возможным расширение продукции вплоть до производства биопластика.

Сейчас определены два возможных места для будущего завода на территории волости Люганузе, наиболее вероятное из них – поблизости от большой промзоны VKG в Кохтла-Ярве. Но окончательное решение об инвестициях еще не принято – есть серьезный фактор риска, который может помешать проекту.

По предварительным расчетам, завод создаст 250 прямых рабочих мест, а косвенно в обслуживающих, транспортных и других компаниях может появиться еще около тысячи, рассказал руководитель VKG по развитию биопродукции Лаури Райд.

На этапе строительства, которое продлится полтора года, на объекте будут работать от 4 до 6 тысяч человек, в том числе много иностранных специалистов, поскольку одномоментно найти такое количество специалистов в Эстонии невозможно. Это будет крупнейшая стройка Ида-Вирумаа за последние десятилетия, и такое количество платежеспособных клиентов должно заметно отразиться на экономике региона в целом.

К концу 2024 года VKG рассчитывает закончить специальную планировку и подать ходатайство о комплексном разрешении на строительство, рассказал Райд:

«В течение следующего лета нам нужно будет принять решение о переходе к следующему этапу – финансированию проектирования – а это уже потребует 25 миллионов евро. Если все пойдет по графику, к середине 2025 года перед нами будет следующий этап принятия решения о начале строительства. От этого решения до запуска потребуется около двух лет. Завод можно будет запустить в конце 2027 года, если все пойдет по плану».

Лаури Райд отмечает, что после вложения 25 млн в подготовку проекта передумать будет уже сложнее. Но все-таки окончательное решение о строительстве завода за миллиард евро VKG примет, когда будет готов проект и получены все необходимые разрешения, будет ясность по договорам на поставку сырья и будет уверенность, что проект принят местными жителями и государством.

Два с половиной года назад, не найдя поддержки у государства, был окончательно остановлен проект строительства целлюлозного завода EstFor в Тартумаа. Это побудило VKG перейти от идеи строительства своего завода к конкретному планированию, рассказал Лаури Райд:

«Самым главным продуктом у нас будет целлюлоза – это природный полимер, который наиболее распространен в живой природе. На основе этого полимера можно будет произвести сырье для текстильной промышленности, а также товары бумажной и гигиенической промышленности. Так как вся продукция будет создана из возобновляемого сырья, на сегодняшний день такие заводы все-таки называют заводами биопродуктов, а не просто целлюлозными».

Использование слова «целлюлозный» в негативном ключе тоже повлияло на то, что этого слово стараются избегать, признал Райд, но отметил, что строить такие заводы, как 50 лет назад, уже невозможно – и технология, и экологические нормы ушли далеко вперед.

«Мы выбрали технологию KRAFT, которой более ста лет и которая за это время кардинально изменилась. И если, например, в сегодняшней Эстонии по-прежнему используется биомасса или древесина для производства зеленой энергии, то мы предлагаем производить из древесины полезное сырье, и параллельно вырабатывать до 0,9 ТВ·ч электричества. Из него 0,6 ТВ·ч пойдет на биржу.

Это 600 000 мегаватт-часов в год, приблизительно 8% всего потребления в Эстонии», – сказал Лаури Райд, подчеркнув, что это будут управляемые мощности, которые помогут компенсировать нестабильность солнца и ветра.

Руководитель VKG по коммуникациям Ирина Боенко добавила также, что попутно завод будет выдавать зеленую тепловую энергию, произведенную из балансовой древесины, и ее можно будет предложить теплосетям Йыхви и части Кохтла-Ярве. VKG и сейчас обеспечивает центральное отопление, но за счет ископаемого топлива.

Целлюлоза используется, главным образом, для производства бумаги всех видов – от офисной до туалетной, а также картонной упаковки, гигиенических принадлежностей, ткани. Но появляются и новые применения, например, из лигнинов (веществ, составляющих одеревеневшие стенки растительных клеток) можно выпускать аноды для обычных батареек. А в Центральной Эстонии создают экспериментальный асфальтовый завод, на котором лигнин будут использовать вместо битума.

Планируется, что будущий завод VKG будет выпускать около полумиллиона тонн целлюлозы в год. Для сравнения: в Финляндии выпускают около 9 млн тонн целлюлозных продуктов в год, в Швеции – около 10 млн тонн, сказал Райд. Всего в Скандинавии около 50 заводов биопродуктов. В Эстонии эта отрасль развита слабо, поэтому скандинавские заводы скупают в Эстонии опилки, щепу и балансовую древесину. В целом, в Скандинавию продается около четверти вырубаемой в Эстонии древесины, сказал Райд.

По его словам, за прошлый год объем этих поставок составил 2,7 млн кубометров. VKG планирует «забрать» большую часть этого объема, покупая 80% необходимого заводу сырья в Эстонии, еще 20% – в Латвии.

«Наш завод не повысит уровень вырубки леса в Эстонии, – при этом отмечает Райд. – Мы хотели бы развернуть экспортный поток сырья, благодаря которому в Скандинавию уходит не только наша древесина, но и налоговая прибыль, и высокие зарплаты. Если посмотреть на Эстонию и Латвию, то от лесной промышленности местные компании хотят бревна большого диаметра. Но никто здесь не покупает балансовую древесину, она идет в Скандинавию. Когда производят пиломатериалы, остаются также опилки. Сегодня опилки тоже продаются в Скандинавию. Все эти "отходы производства" мы могли бы перерабатывать в сырье, спрос на которое постоянно растет».

«Мы верим в этот проект, потому что весь мир уходит от ископаемого топлива. Но, что скрывать, туалетной бумагой, салфетками, картоном, бумагой мы будем пользоваться всегда – их потребление не снижается», – добавила руководитель VKG по коммуникациям Ирина Боенко.

Кажется очевидным, что максимальное сохранение лесов и лесных экосистем – часть зеленого курса.

Однако, представители VKG отмечают, что дерево поглощает углекислый газ из атмосферы только до определенного возраста. Старое дерево начинает гнить, а при гниении углекислый газ, наоборот, выделяется в атмосферу. Но экологические активисты требуют от государства сократить ежегодную вырубку леса в Эстонии, чтобы сохранить больше нетронутой природы. Фактически это самый большой риск миллиардного проекта VKG, и это - политический риск, отметила Ирина Боенко.

«За последние три года разрешенные объемы вырубки леса менялись пять раз. Сегодня одна правительственная коалиция и одна договоренность, завтра может быть другая. Мы не государственный, а частный концерн, что для нас означает, что у нас есть инвесторы и акционеры, которые берут на себя риск инвестировать в промышленный комплекс один миллиард евро – по сегодняшним расчетам. Я думаю, ни один здравомыслящий инвестор не будет брать на себя такой риск, не будучи уверенным, что на уровне государства будет гарантирован доступ к сырью, что государство будет считать этот вид деятельности приемлемым на ближайшие, как минимум, 15 лет. Любой инвестор рассчитывает окупить свои вложения», – рассуждает она.

«Годовой рост леса в Эстонии сейчас – 16 млн кубометров, – сказал Лаури Райд. – Если мы вычтем леса, которые находятся под охраной по экологическим причинам, останется 13 млн кубометров в год. Последние годы вырубалось где-то 11 млн кубометров в год.

Для нас приемлемо, когда спор идет вокруг цифр 10-11 млн, но если появится эмоциональная идея – а почему бы не 7, а почему бы не 5? Тогда, конечно, строительство завода будет под вопросом.

Сельскохозяйственный университет может объяснить государству, что если ничего не рубить, годовой прирост уменьшается. Есть некий оптимум. Если мы хотим получить позитивный экологический эффект, нужно понимать, что лес – это не коньяк. Если не трогать его, он не станет лучше, он начнет гнить».

«Для всех компаний, которые работают в лесном хозяйстве, это проблема – в последние годы на государственном уровне нет стабильности в сфере лесного хозяйства, а политики называют разные, и зачастую эмоциональные цифры», – добавляет Райд.

По его словам, чтобы не получилось как с нарвским заводом масел, VKG необходимо до инвестиционного решения на миллиард получить от государства гарантию, что древесину не придется возить откуда-нибудь из Бразилии.