Федор Берман: кризис для BLRT продолжается

Радует, что правительство и премьер министр наконец-то начали говорить о промышленности. До этого было принято говорить о «морской политике» – и исключительно перед выборами (помню, была популярна фраза: «Эстония – это морская страна!»). Как только выборы заканчивались, обо всем, разумеется, забывали, и никаких программ не принималось. Когда я на это указывал, меня обвиняли в лоббировании интересов судостроения и судоремонта. Но я считаю, что это интересы государства: ведь судостроение и судоремонт – это высокотехнологичное производство.

Конечно, это не какие-то огромные деньги. И да, помимо нас есть, есть судостроительная компания на Сааремаа, которая очень продвинулась за последнее время. Есть предприятия вроде SRC Group, которые не имеют производственной базы, но у них есть специалисты, они ездят по разным странам и выполняют заказы. Но нам эта поддержка тоже важна, потому что мы нацелены на проекты модернизации.

Если раньше эти вопросы вообще никого не интересовали, то теперь в министерстве климата была создана группа, где нас представлял директор судоремонтной верфи. Привлекали и других специалистов, спрашивали наше мнение. Я считаю, что это нормально – так бизнес и должен делаться.

Они были заинтересованы, потому что речь пошла о конкретных деньгах. Если раньше все кричали перед выборами «давайте развивать морскую политику!», и на этом все заканчивалось, то теперь мы знаем конкретных людей в министерствах, которые встречаются с нами, интересуются, задают вопросы. Нам всегда приятно, когда люди приезжают к нам на завод и охают-ахают в восхищении: «Неужели в Эстонии такое есть?»

Мы рады, что из всех вариантов повышения налогов выбран именно этот. Альтернативой было налогообложение активов, но я считаю важным, чтобы налогом облагался результат деятельности, а не процесс. Это позитивный момент, ибо раньше правительство принимало очень много таких решений, которые делали неконкурентоспособными как наши предприятия, так и страну в целом.

Помимо этого, неприятно было слышать, как некоторые известные (и очень уважаемые мной) предприниматели говорили, что нам вообще не нужна промышленность, ибо есть IT, есть дигитализация, и именно это станет нашим основным источником дохода. Жизнь показала, что это заблуждение. Экономика не может функционировать без IT – но это лишь инструмент и всегда таковым будет. Когда мы идем в магазин, мы хотим есть, и продукты питания мы получаем именно от промышленности. Это основа всего.

Евросоюз много десятилетий назад допустил огромную ошибку, перестав дотировать судостроение. Все это время Соединенные Штаты, Турция, Япония, Южная Корея, Китай эту сферу дотировали и туда инвестировали.

И что мы имеем сегодня? Лишь 40% флота принадлежит европейским судовладельцам. Строится теперь все в Азии, куда перешли как технологии, так и компетенции. Южная Корея – игрок номер один на рынке судостроения (они строят газовозы и другие сложные конструкции), Китай – номер два. Европа пока является лидером в отношении круизных судов (Финляндия, Германия, Италия и Франция). Южная Корея несколько раз пыталась зайти на этот рынок – не получилось. Однако и здесь ситуация развивается: Китаю недавно удалось построить круизное судно.

Хорошо, что эту ситуацию начали понимать в европейских странах. Они поняли, что суда надо стоить (в том числе потому, что вопросом номер один стала оборона, а она напрямую связана с военно-морским флотом), они должны быть экологически чистыми, а значит, требования только растут – а мощностей и компетенций нет. Но самая большая проблема, сдерживающая развитие и Эстонии, и Европы в целом – нехватка квалифицированных работников. Для BLRT это проблема номер один.

Очень хорошо, что ты задал этот вопрос, это важно. Мы, конечно же, готовим кадры как здесь, так и в Клайпеде. Мы берем людей из технических университетов. Но этого недостаточно.

Мы уже столкнулись с ситуацией, когда нам не хватало для проекта 100 сварщиков, из-за чего мы понесли колоссальные убытки.

Ах, если бы это было так! В том-то и дело, что заказ мы получили, но не могли его выполнять. В итоге несли убытки от всего: от штрафных санкций за сдвиг сроков, от простоя (т.к. работа не выполнялась, а накладные расходы мы все равно несли). Так что проблема нехватки кадров очень серьезная.

Эстония – одна из немногих стран мира, где есть квоты на ввоз на рабочую силу из третьих стран. В Латвии квот нет, их нет в большинстве других стран. Так ли обязательно, чтобы они были у нас? Это рудимент 1993 года. Откуда берутся пенсии? Из социального налога. Но его не будет, если не будет высококвалифицированных специалистов.

Некоторые люди на уровне министерств (не буду называть имен) советовали мне на полном серьезе: «А вы возьмите людей из Ида-Вирумаа». Но это же абсурд! Переобучать взрослых людей? Мы можем их научить ездить на электрокаре, но чтобы стать высококвалифицированным сварщиком, требуется от двух до восьми лет. Ибо технологии сложнейшие, и требования к ним высочайшие.

Ситуация для BLRT сегодня неблагоприятная. После пандемии, вызвавшей падение экономики практически везде, мы наблюдаем резкое снижение объема заказов. Сначала перестали заказывать ветропарки. Потом в кризисе оказались круизные суда (эта отрасль только сейчас начинает восстанавливаться).

В судостроении предприятие хорошо себя чувствует тогда, когда обеспечено контрактами на 3-5 лет. Сегодня у нас такого нет.

В судоремонте ситуация более-менее. Мы справились с точки зрения EBITDA, но не смогли обеспечить верфь в Клайпеде достаточными объемами заказов. Мощности мы там развили очень серьезные и находимся на правильном пути, но есть недозагрузка – думаю, что они не выполнят годовой план. Верфь в Турку также недозагружена и приносит убытки. Финляндия дорогая, мы пытаемся здесь что-то сделать, но заказов не хватает.

Негативная ситуация в Elme Metall – на самом продвинутом предприятии в области сервисных центров по переработке металла и металлопродукции. Оно сильно зависит от строительного рынка, а он сильно упал и в Финляндии, и в Швеции, и в Эстонии. То же самое: не могут сформировать бюджет на следующий год. В Вильнюсе стоит наш арматурный завод: мы его все время модернизируем, закупаем новое оборудование, обучаем людей, но строительных объектов сегодня очень мало.

В том числе потому что государство перестало инвестировать в инфраструктуру, и я считаю, что это ошибка. Опыт Соединенных Штатов после Великой Депрессии давно доказал, что инвестиции в инфраструктуру потом многократно окупаются. А если не будем выделять деньги, то такими темпами вернемся в 91 год.

Marketex Offshore Constructions обслуживает компании, осваивающие крупнейшее месторождение нефти в Северном море. Там ситуация похожая: недозагрузка, несмотря на то, что рынок нефти и газа сейчас поднимается. Но вот беда: банки не хотят финансировать проекты, связанные с этой сферой (по экологическим причинам)!

С другой стороны, позитивно то, что новый директор активно занялась расходами. Она смогла сделать так, что компания может работать в прибыль и при нынешнем объеме заказов. Так бы сделать и всем остальным подразделениям.

Кстати, директор Marketex Offshore Constructions – женщина. У нас вообще так получилось, что в последнее время стало много женщин в руководстве, и это не дань моде или гендерным квотам.

Наше производство на 80% ориентировано на экспорт. Даже то, что покупается внутри Эстонии, поскольку это в основном финские предприятия. А еще мы инвестор номер один в Литве. Всего мы за последние пять лет инвестировали 212 миллионов евро (на следующий период планируем 52 миллиона), и значительная часть этих средств пошла в Литву.

Вложили десятки миллионов евро в новый станок для дочерней компании Marketex Vision. Это радикально изменило наши возможности – теперь то, что делаем мы, могут делать считанные единицы компаний в мире.

Ввели в действие новый док в Таллинне, открытие которого было в августе. Это дало нам совершенно новые возможности. Все причалы у нас сейчас заняты судоремонтом – давно такого не было. Раньше мы работали на двух доках. Сейчас – тоже на двух (тот, что меньше, сдали в ремонт), но возможности вышли на совершенно другой уровень.

Также запланированы крупные инвестиции в направление производства индустриальных газов: в строительство завода по производству зеленого водорода в Нарве, общий объём которой составит более 4 млн евро, и строительство воздухоразделительного завода в Аувере c объёмом инвестиций около 30 млн евро. Несмотря на сложную ситуацию, продолжаются инвестиции в Украину в общем объеме 40 млн евро, включая строительство воздухоразделительного завода.

Не буду называть цифры, т.к. связан договором о неразглашении, но речь идет о проектах стоимостью далеко за 60 миллионов евро.

Например, мы сейчас подписали контракт с Aker Solutions – они сейчас осваивают крупнейшее месторождение нефти и газа в Северном море.

До этого мы производили специальные устройства (типа фундамента) для ветропарков в Нидерландах мощностью 759 мегаватт. Сейчас строим в Клайпеде электрический паром для Норвегии. Мы вообще в судоремонте перешли в другую лигу. Если раньше радовались мелким заказам, то теперь хорошими считаются заказы от 500 тысяч и выше.

Когда был кризис 2008 года, мы создали кризисную группу, проводили мозговые штурмы, и в итоге разделили всю нашу деятельность на три группы.

Группа A: судоремонт, судостроение, производство сложного высокотехнологичного оборудования из стали, все, что делает Elme Metall. Эта компания вообще сильно развилась: лазерные станки, резка металла до 250 мм в среде воды песком и т.д. Их обороты нередко превосходили нашу основную деятельность (которой мы считаем судостроение и судоремонт).

Группа B: транспорт, стивидорная деятельность, литейное производство, машиностроение.

И группа C: агентирование, вспомогательные сервисы.

Впоследствии мы сократили число направлений, продав все, что связано с металлоломом. Спорное решение, но не получалось: постоянно менялись директора, а на рынке была волатильность (цена на сырье очень сильно менялась, а мы от этого зависим).

Очень негативно. Пандемия изменила вообще все – в первую очередь, ментальность. Я раньше не верил, что такое в принципе возможно: что мы с женой будем шарахаться от людей, которые шли навстречу. И они будут делать то же самое. Что-то изменилось у всех в голове.

Но самое важное, что из-за пандемии исчезали заказы. Суда могут прийти, а могут не прийти – потому что суперинтендант не может въехать в страну, чтобы контролировать ремонт!

Конечно! Мы стали искать варианты, и я скажу, что и полиция, и Рейнсалу вовремя среагировали, что позволило нам найти решение. В каких-то случаях суперинтенданта впускали в страну, а в каких-то мы находили людей на месте. Вот, скажем, мы нашли Ярослава: опытный, вот его данные, будет вашим суперинтендантом (он не наш работник, поэтому конфликта интересов нет). Кто-то это принимал, а кто-то шел в другое место.

Мы получили убытки от того, что материалы для некоторых проектов мы получали из Мариуполя. Мы нашли решение, но это было долго и дорого.

Плюс множество людей уехали в Украину и не смогли потом вернуться. У нас из Украины на двух заводах работали около четырехсот человек (в Эстонии и Литве). Это серьезная цифра, и мы не были готовы к этому оттоку – все перевернулось для нас. Теперь уже работают люди из Азии – филиппинцы, индийцы, вьетнамцы в Литве (почему-то в Эстонии их нет).

Мы не были готовы к тому, что расходы на электричество вырастут на миллион евро (и еще на 750 тысяч в Литве). И второе – дикая инфляция. Мы же понимаем, что люди идут в магазин, а там масло на 50% дороже – значит, мы должны повышать зарплаты и терять от этого в конкурентоспособности.

В общем, кризис выбивает почву из-под ног. Но мы в минус не ушли, не закрылись, не обанкротились и продолжаем работу.