Советник министра: нам нужно быть готовыми к очень сложной зиме и следующему лету

«Экономика должна умещаться в пределы природы, а меньшее воздействие на окружающую среду является конкурентным преимуществом», – говорит министр по вопросам климата Кристен Михал. Что это значит для вас и как это будет определять вашу деятельность в качестве советника министра? Чем вы планируете заниматься?

Для меня это означает стремление более эффективно двигаться к экономической модели, которая поможет сделать деятельность и предприятия, щадящие природу и климат, конкурентоспособными и востребованными обществом. Границы терпимости окружающей среды – это, возможно, довольно новая концепция, но мы уже смогли учесть их во многих областях и двинуться в правильном направлении, будь то, например, снижение загрязнения от промышленности или изъятие из употребления различных веществ, вредных для здоровья и окружающей среды. Изменение климата и состояние природы заставляют нас учитывать и те потребности и ограничения, связанные с окружающей средой, которым мы до сих пор не придавали такого значения. Я могу предоставить министру научно обоснованную информацию, необходимую для принятия решений, относительно состояния и потребностей климата и природной среды, а также внести свой вклад в команду министра, рассказывая о том, какие идеи обсуждаются в науке и самых развитых странах. Мы не единственные, перед кем стоит такая задача. Мы учимся и делимся своим опытом.

Нельзя сказать, что экономическая деятельность и улучшение состояния природы возможны только за счет друг друга или находятся в противоречии. Наоборот – благополучие природы необходимо всем нам, в том числе той части экономики, которая непосредственно зависит от использования природных ресурсов. Всемирный экономический форум оценил факторы, которые больше всего угрожают экономике, и в долгосрочной и среднесрочной перспективе утрата биоразнообразия и разрушение экосистем вместе с последствиями изменения климата представляют собой самые большие риски для человечества.

В Эстонии как производство продуктов питания, так и лесное хозяйство зависят от того, функционирует ли природа как надо: помогают ли почвенные грибы транспортировать питательные вещества и выживают ли они в засуху, обеспечивают ли виды, участвующие в круговороте веществ, плодородность почвы, помогают ли естественные враги держать вредителей под контролем. Чем хуже экосистемы производственных ландшафтов, тем сильнее они пострадают от экстремальных погодных условий или новых вредителей. Часто требуются лишь небольшие изменения в существующих методах хозяйствования, и мы уже окажемся в значительно лучшем положении с точки зрения окружающей среды.

Очень часто мы просто упускаем возможности. Например, когда-то в советское время на многих болотах в ожидании торфоразработки или по какой-то другой причине были прорыты дренажные канавы, которые функционируют до сих пор. Канавы забирают воду из природы и в худшем случае превращают водные угодья из того, что эффективно связывает парниковые газы, в фактор потепления климата. Улучшение водного режима в этих районах необходимо, и особых изменений в чьих-то предприятиях оно не повлечет.

Что можно уже сказать с радостью – для многих предприятий меньший экологический след уже является и ценностью сам по себе, и следствием повышения экономичности и энергоэффективности производства. Примеры передового опыта продолжают накапливаться, и если экологическая и климатическая грамотность станет доступнее для широких масс, мы надеемся, что угроза гринвошинга станет меньше.

Однако есть и отрасли, воздействие которых на окружающую среду неизбежно настолько велико, что они не могут уместиться в эти рамки, учитывающие климат и природную среду. Сегодня они могут быть экономически выгодными только потому, что не учитываются затраты, которые они приносят обществу в целом. Ущерб природе не бывает «бесплатным». Расширение принципа «загрязнитель платит», переход к более экологически безопасным поставкам, безусловно, должны стать одной из тем для обсуждения в ближайшие годы. Если будет более широко осознан тот факт, что деятельность, наносящая значительный ущерб природе и климату, – это не успешный бизнес, а реальный ущерб и издержки для общества в целом, то такого упрощения, что экономическая деятельность и благоденствующая природа обязательно исключают друг друга, не возникнет.

Я бы даже рекомендовала использовать термин «благоприятное для климата и биоразнообразия землепользование» и ввела бы понятие климатоустойчивого землепользования – Эстония, устойчивая к негативным последствиям изменения климата. Благоприятное для климата и биоразнообразия землепользование – это такое землепользование, при котором с помощью природоохранных зон обеспечивается достаточное пространство для протекания природных процессов, и в то же время каждый активно используемый гектар или даже каждый квадратный метр стремятся использовать в нескольких целях.

Одно и то же используемое нами физическое пространство может и даже должно выполнять несколько функций. Сегодня мы в основном мыслим монофункционально – здесь парковка, здесь мы производим солнечную энергию, здесь мы строим дом или дорогу, здесь поле. Однако почти все виды землепользования можно связать с развитием биоразнообразия и обеспечением климатической устойчивости.

Во время недавнего ливня я заглянула на только что построенную парковку нового строительного магазина. Большая заасфальтированная площадка, в центре которой был уложен огражденный высоким бордюром слой почвы, на котором должна была появиться клумба.

Канализация не выдержала дождя, стоянку затопило. В жаркий день асфальт разогревается до 50 градусов. Если бы вместо бетонного бортика была построена дождевая грядка, собирающая дождевую воду, то нагрузка на канализацию была бы намного меньше, люди не намочили бы ноги, да и природа в целом была бы более разнообразной. Если бы ту же парковку соединить, например, с навесами, вырабатывающими солнечную энергию, и с использованием естественных видов растений при озеленении разделительных полос и дождевых грядок, можно было достичь сразу нескольких целей.

Возможности для многоцелевого использования земли есть практически везде, от создания ветряных и солнечных парков и применения в них принципов восстановительной экологии до планировки городов, разделения по видам сельскохозяйственных ландшафтов, диверсификации хозяйственных лесов и ухода за домашним садом. Мы можем найти способы благоприятствовать природе, создавать более климатически устойчивые ландшафты и тем самым благоприятную жизненную среду. Каждый квадратный метр и гектар на счету.

Да, землепользование способствует изменению климата примерно так же, как и транспортный сектор, и, учитывая малонаселенность Эстонии, это очень плохой показатель. Однако интенсивность землепользования и успех экономики необязательно напрямую взаимосвязаны, и практически во всех отраслях, которые сейчас генерируют выбросы, можно разработать более щадящие подходы. Времени довольно мало, я очень надеюсь, что при этом правительстве будут заложены правильные принципы в отношении землепользования.

Я пока не могу комментировать планы министерства, но с точки зрения ученого, и в лесном, и в сельском хозяйстве ранее были приняты решения, которые могут оказаться достаточно затратными, а не выгодными в общественном плане. В управлении лесным хозяйством мы можем и должны перейти к подходам с меньшей потребностью в сырье и большему обогащению на местах.

При этом надо уметь предвидеть и исключить возникновение так называемого парадокса Джевонса. Это известное явление, когда повышение эффективности использования ресурса приводит не к снижению его использования, а, наоборот, к еще большему потреблению. Как, например, автомобильные двигатели, использующие топливо более щадяще, привели не к меньшему расходу топлива, а к более длительным поездкам и большему количеству автомобилей – точно так же, если производить из древесины только дорогие нановолокна, можно оказаться в ситуации, когда вырубается больше, чем позволяет экологическая толерантность. Это надо уметь предотвратить.

Вся экономика находится в движении, и приспособление к изменяющимся обстоятельствам становится скорее правилом, чем исключением.

Я не знаю позицию государства, но было бы разумно начать отказываться от использования торфа как в Эстонии, так и во всем мире. В долгосрочной перспективе это очень плохая сделка: взять принципиально незаменимую экосистему, которая формировалась за 7000 лет, и превратить ее в одноразовый наполнитель для цветочного горшка. Если бы долгосрочные экологические последствия этого отражались на цене продукта, возможно, мы как потребители сделали бы другой выбор.

Возможностей использовать старые заброшенные торфоразработки пока очень мало. В основном эти территории простаивают и выбрасывают углекислый газ. Кстати, если кто-то хочет проверить, верна ли поговорка «природа не терпит пустоты», он может отправиться посмотреть на заброшенные торфоразработки. Даже через десятки лет, а в некоторых случаях даже через полвека после того, как их забросили, там не формируется никакая экосистема.

Естественная регенерация растительности занимает огромное количество времени, и болото не восстановится в ближайшие тысячи лет, если вообще восстановится. Я недавно была на заброшенной разработке в очень жаркий день, там температура бурого торфяника достигает 50-60 градусов. Не очень приятное место, легковоспламеняющееся и постоянно выбрасывающее СО₂. Практически единственное разумное действие- это повторное увлажнение, а потом приходится ждать восстановления заболоченного участка, что довольно сложно. В определенных случаях можно начать и возделывание водно-болотных угодий, эти эксперименты также ведутся.

Нет. Восстановление сельскохозяйственных угодий означает не отказ от сельскохозяйственных угодий, а диверсификацию ландшафтов с помощью рощиц, травяных полос, постоянных лугов, небольших заболоченных участков и т. д. Продовольственная безопасность состоит из многих компонентов, важной частью которых являются производящие ландшафты в хорошем экологическом состоянии. Буферные полосы вдоль водоемов и небольшие водно-болотные угодья помогают замедлить попадание загрязняющих веществ с полей и поддерживать чистоту водоемов и грунтовых вод.

В таких разнообразных ландшафтах связывается больше углерода, опылители и естественные враги вредителей сельскохозяйственных культур могут жить прямо рядом с полями – там, где они наиболее полезны. Даже почвенные организмы, которые сохраняют почву богатой углеродом и влажной, не падают с неба, им для выживания нужны опорные участки в ландшафтах рядом с полями. На осушенных торфяниках пахать больше не стоит, это сродни климатическому убийству, но ни один фермер, заботящийся о состоянии почвы, сегодня этого и не делает.

Мне нравится регенеративное сельское хозяйство – это набор методов, которые возвращают виды в ландшафты, одновременно производя пищу и увеличивая количество углерода, удерживаемого в почве и ландшафтах. В Эстонии у нас есть постоянно растущее сообщество фермеров, в том числе очень крупных производителей, которые серьезно относятся к продвижению регенеративного сельского хозяйства и постоянно тестируют и корректируют различные методы и действия в условиях Эстонии.

Продовольственной безопасности Эстонии серьезно угрожают последствия изменения климата и происходящее на мировом рынке. Засуха 2018 года снизила урожай зерна на 40%. Этот год будет еще более сложным, и реальность изменения климата такова, что подобные и все более сложные ситуации будут повторяться все чаще и чаще. Температуры в океане и на суше по всему миру в этом году бьют рекорды, а Эль-Ниньо, начавшийся в Тихом океане, повсюду преподносит множество сюрпризов. По всей видимости, нам тоже нужно быть готовыми к очень сложной предстоящей зиме и следующему лету. Все это требует подготовки и действий.

Европа активно движется к осознанию того, что состояние природы нуждается в улучшении, и весьма вероятно, что задачи сохранения биоразнообразия вскоре войдут в экономические расчеты так же, как это уже произошло с углеродом. Вклад в измеримое улучшение состояния природы, вероятно, станет частью оценки устойчивости предприятия. Это наукоемкий процесс. Надо знать, что и где нужно делать, но с точки зрения ресурсов содержание и восстановление так называемой зеленой инфраструктуры все же значительно дешевле, чем строительство серой, традиционной инфраструктуры.

Да. Улучшение состояния природы – это инвестиция: подсчитано, что каждый евро, вложенный в восстановление в Европе, возвращает не менее восьми евро за счет улучшения среды обитания и большей доступности различных природных благ – экосистемных услуг. Мы все более или менее зависим от природных богатств. Некоторые блага природы абсолютно неизбежны и незаменимы – без них у нас не было бы пригодной для жизни среды.

Мы не можем регулировать климат или круговорот веществ, создавать почву, опылять все различные виды, которые нуждаются в опылении. Мы не можем обойтись без других видов. Мы воспринимали эти важные процессы как само собой разумеющееся, но это не так – состояние природы ухудшилось во всем мире, в том числе в Европе, до такой степени, что эти самые основные, незаменимые свойства природы находятся под угрозой.

Наша культура, чувство дома, традиции связаны с природой. Однако мы, как ученые, все больше понимаем, насколько важна хорошо функционирующая и биоразнообразная природа как гарант нашего психического и физического здоровья. Например, недавнее исследование, проведенное в Тартуском университете, показало, что окрестности дома, близкие к природным условиям, улучшают здоровье человека, снижая вероятность аллергии у эстонских детей. Ухудшение состояния экосистем и утрата биоразнообразия на самом деле уже обходятся очень дорого, мы просто несоразмерно перекладываем расходы на общество.

Природа – это не красивый фон, на который можно смотреть из окна, а фундамент нашей среды обитания и, следовательно, основа экономики. Недавно Европейский центробанк предостерег от поверхностного и высокомерного подхода к обсуждению необходимости природного восстановления и указал, что 4,2 млн европейских предприятий и 4,2 трлн евро кредитов напрямую зависят от состояния природы. По его оценкам, 75% кредитов, выданных в еврозоне, были предоставлены предприятиям, производство и деятельность которых зависят как минимум от одного природного богатства. «Это не какая-то любовь к цветочкам и упражнение в обнимании деревьев <. . .> это базовая экономика», – прокомментировал отношения между природой и экономикой представитель Европейского центробанка.

Опускать руки, потому что это слишком сложно, – не наш вариант. Мир, в котором существует конкуренция за площади, пригодные для выращивания продуктов питания, водные ресурсы или пригодную для жизни среду, непрост для маленькой страны и народа. Но именно к такому миру мы стремительно движемся. Нравится это или нет, но наше будущее зависит от мировых тенденций и от того, насколько хорошо мы сможем обеспечить максимально безопасное будущее для мира с помощью международных соглашений.

Одного только нашего вклада и усилий действительно недостаточно, чтобы смягчить последствия изменения климата или предотвратить уничтожение природы, но тем более мы должны быть очень требовательны к тем, от чьих действий зависит больше. Амбициозность глобальных и общеевропейских соглашений отвечает нашим национальным интересам. И трудно требовать этой амбициозности от других, не показывая пример.

Когда исследователи моделируют различные возможные варианты будущего, очень частым сценарием является возникновение так называемых региональных «крепостей», то есть возрастающая изоляция стран с целью защиты скудных базовых ресурсов. Мы должны избежать мира, в котором могущественные деятели начнут строить стены. Наша задача состоит в том, чтобы поощрять сотрудничество таким образом, чтобы защитить даже самых маленьких.