Внимание! Эта статья была опубликована более 5 лет назад и относится к цифровому архиву издания. Издание не обновляет архивированное содержание, поэтому, возможно, вам стоит ознакомиться с более свежими источниками.

    Почему молодые не получат свои пенсии?

    Дефицит пенсионной системы стал главной проблемой госфинансов в странах Восточной Европы и Эстония – не исключение. На что рассчитывать 30-40-летним?

    Одной из проблем конкретно российских властей за последние годы, считается развал накопительной пенсионной системы. Заморозив накопления на нужды присоединенного Крыма, правительство уже не смогло остановиться и теперь замораживает их из года в год, убив желание откладывать на собственную старость. Однако, сравнение с другими постсоветскими странами Восточной Европы показывает, что проблемы российской пенсионной системы слабо связаны с внешней политикой, - пишет аналитик Московского центра Карнеги. - Рыночные реформы 1990-х обессмыслили саму идею пенсионных накоплений, к нему добавились общее старение населения и эмиграция. В результате растущий дефицит пенсионной системы стал главной проблемой государственных финансов почти во всех странах Восточной Европы.
    Сходными оказались не только проблемы, но и способы, которыми их пытались решить и российский режим, и демократии Восточной Европы. Где-то в районе рубежа веков все они дружно перешли на рекомендованную МВФ трехуровневую пенсионную систему. Благодаря реформаторской инерции 90-х переход получилось провести очень быстро: за несколько лет Россия и страны Восточной Европы стали обладателями чуть ли не самых передовых пенсионных систем в мире, как у самых продвинутых государств Западной Европы. Теоретически эта система очень хороша в долгосрочном периоде: она снижает нагрузку на бюджет, потому что каждый начинает копить себе на пенсию сам. У людей воспитывают чувство индивидуальной ответственности за свою старость, в экономику страны через негосударственные фонды вливаются дополнительные капиталы пенсионных накоплений, и вообще для стареющих обществ, где количество пенсионеров сопоставимо с количеством работающих, никакого другого выхода быть не может.
    В краткосрочном периоде в этой трехуровневой системе был заложен серьезный риск – государству в течение пары десятилетий надо было потерпеть ощутимые потери для бюджета: ведь те, кто работает, уже отдают часть своих пенсионных сборов в негосударственные фонды для накопления, а пенсионеры, которые ничего не успели накопить в фондах, по-прежнему тут и ждут своих пенсий от государства. В благополучные нулевые терпеть еще получалось, но в последние годы стало совсем сложно.
    В реальности Россия оказалась одной из последних стран в Восточной Европе, где государство не удержалось и решило залезть во второй уровень пенсионной системы. Большинство стран Восточной Европы вынуждены были сделать это гораздо раньше, почти сразу после кризиса 2008 года, когда в регионе закончилась эпоха устойчивого экономического роста. Да и методы у демократий Восточной Европы в некоторых случаях были еще грубее, чем у российского режима. Так, осенью 2010 года в Венгрии правительство Виктора Орбана робко начало с предложения временно заморозить накопительную часть всего на год, а через несколько месяцев закончило практически полной национализацией всех накоплений – и текущих, и за прошлые годы, с самого начала реформы в 1998 году.
    Если венгерскую реформу пенсий еще можно списать на волюнтаризм премьера Орбана, то польское правительство Дональда Туска считалось в Восточной Европе практически образцовыми. Тем не менее в Польше в 2014 году тоже провели немного другую по форме, но такую же по сути реформу пенсионной системы. Там в феврале 2014 года ввели новые ограничения на то, как негосударственные фонды могут инвестировать пенсионные накопления. Главной новацией стал запрет инвестировать в гособлигации, а все, что уже было в них инвестировано, надо было передать обратно государству. То есть сначала польское государство продало фондам свои облигации, а потом их бесплатно национализировало, сократив таким образом государственный долг примерно на 7% ВВП.
    В большинстве других стран Восточной Европы правительства тоже давно растеряли свой энтузиазм по поводу перехода на трехуровневую систему и стараются вернуть как можно больше людей обратно в чисто государственную. Прямо национализировать накопления, как в Венгрии, они не решаются, но зато постоянно меняют законодательство так, чтобы люди сами, вроде как добровольно вернулись в государственную систему. В Словакии работающие отдавали 9% зарплаты в солидарную государственную систему, еще 9% – в фонды для индивидуальных накоплений. В 2012 году словацкое правительство изменило соотношение на 14% к 4% в пользу государства и с тех пор примерно раз в год проводит пропагандистские кампании о том, что негосударственные пенсионные фонды не гарантируют нормальных пенсий – лучше вернуться в государственную систему. После последней кампании 2015 года в государственную систему вернулось еще около 160 тысяч человек, принеся с собой около 0,5 млрд. евро накоплений. 
    В Чехии второй уровень пенсионной системы был создан в 2013 году, когда в соседних странах его уже вовсю национализировали. Чехи тоже не стали долго тянуть: как только сменилось правительство, оно тут же объявило о ликвидации второго уровня, что и было сделано в январе 2016 года. К тому времени туда успело записаться меньше ста тысяч чехов, поэтому власти могли позволить себе не национализировать их накопления, а дать людям реальный выбор: перевести эти деньги в государственную систему, в добровольный пенсионный план или вообще получить обратно.
    В Литве и Латвии ставку взносов во второй уровень пенсионной системы на несколько лет снижали до символических 2% от зарплаты, перераспределив все взносы в пользу государства, что по сути не отличается от российского замораживания накоплений на определенные годы. Все эти меры, направленные на частичную или даже полную национализацию пенсионных накоплений граждан, принимали правительства самых разных идеологических направлений: левые и правые, государственники и монетаристы, евроэнтузиасты и евроскептики. Все они были демократически избраны и не влезали во внешнеполитические авантюры…
    В Восточной Европе население стареет гораздо стремительнее, чем в Западной, что создает невыносимое давление на и без того скромные возможности их госбюджетов. Если взять долю людей старше 60 лет в населении (во многих странах пенсионный возраст еще не повысили до 65), то окажется, что за последнее десятилетие некоторые государства Восточной Европы уже обогнали по этому показателю Британию, Скандинавию, Францию. Скажем, в Польше доля людей старше 60 лет поднялась с 19,2% до 22,4% за последние пять лет – в 2010–2015 годах. Франция проделала тот же путь за 18 лет – с 1991 по 2009 год. За последние семь лет (2008–2015) Латвия постарела сильнее (с 22,6% до 25,5%), чем Швеция за последние двадцать пять (1990–2015, с 22,8% до 25,4%). За последние 25 лет доля населения 60+ в Великобритании выросла всего на 2,4 пункта (с 20,8% до 23,2%). Румыния за это время успела преодолеть целых 8,2 пункта (с 15,5% до 23,7%). Германия со своими 27,4% по-прежнему остается в европейских лидерах по старению, но тот путь, на который у немцев ушло 40 лет, страны Восточной Европы сейчас преодолевают всего за 12–15.
    При желании в каждой стране Восточной Европы можно найти уникальные, чисто национальные причины, по которым их правительства решили национализировать пенсионные накопления. В России это может быть присоединение Крыма и санкции, в Венгрии – популистский угар премьера Орбана, в Польше – отказ Брюсселя учитывать накопления в негосударственных пенсионных фондах при расчете уровня бюджетного дефицита. Но то, насколько синхронно и одинаково они действуют в базовых вопросах, типа пенсионной реформы, как нельзя лучше показывает, что одни и те же исторически накопившиеся проблемы предопределяют решения правительств этих стран в гораздо большей степени, чем различия в их политическом устройстве.
    Autor: Анастасия Тидо
  • Самое читаемое
TextMagic о миллионных убытках: опасения по поводу ухода с биржи слишком драматичны
Хотя убытки TextMagic, котирующейся на альтернативном рынке Таллиннской биржи First North, достигают десятков миллионов евро, руководство фирмы утверждает, что не планирует дилистинг.
Хотя убытки TextMagic, котирующейся на альтернативном рынке Таллиннской биржи First North, достигают десятков миллионов евро, руководство фирмы утверждает, что не планирует дилистинг.
Фондовый управляющий: вернется ли Euribor к 0%?
Сегодняшние прогнозы говорят о том, что инфляция в еврозоне находится под контролем и что шестимесячная процентная ставка по евро, которая в октябре достигла пика почти в 4,2%, продолжит снижаться. Однако мы вряд ли увидим, да и не должны увидеть, что Euribor вернется к 0%, пишет управляющая фондами Swedbank Investeerimisfondid AS Катрин Рахе.
Сегодняшние прогнозы говорят о том, что инфляция в еврозоне находится под контролем и что шестимесячная процентная ставка по евро, которая в октябре достигла пика почти в 4,2%, продолжит снижаться. Однако мы вряд ли увидим, да и не должны увидеть, что Euribor вернется к 0%, пишет управляющая фондами Swedbank Investeerimisfondid AS Катрин Рахе.
Эстонец из Петербурга строит с супругой ресторан высокой кухни в Силламяэ
Дом 1949 года постройки на улице Каяка в Силламяэ, рядом с морем, много лет был заброшен, а сейчас выделяется среди других свежей краской. Супруги Герман и Ирина Венгервельд создают здесь отель и ресторан высокой кухни. «Мы заточены не только на жителей Силламяэ», – говорят они.
Дом 1949 года постройки на улице Каяка в Силламяэ, рядом с морем, много лет был заброшен, а сейчас выделяется среди других свежей краской. Супруги Герман и Ирина Венгервельд создают здесь отель и ресторан высокой кухни. «Мы заточены не только на жителей Силламяэ», – говорят они.