За Банком Москвы мы наблюдаем

ФИ уже попыталась «убрать» Клуге с должности своим решением, но Клуге не ушел и оспорил решение ФИ в суде. Суд пришел к выводу, что ФИ не вправе вмешиваться в управление банком.

По мнению ФИ Клуге не соответствует требованиям закона, т.к. «его репутация небезупречна».Об этом конфликте, о ситуации в EKP, а также об уходе с должности председателя ФИ Рауля Малмстейна ДВ побеседовали с руководителем ФИ Килваром Кесслером.

 

Интервью ДВ с главой ФИ Килваром Кесслером

Насколько я понимаю, проблема с репутацией Клуге состоит в том, что на счете его компании Firmex Investeeringud в течении получасанаходился пакетакций банка в размере 15,7% капитала, а покупать без предварительного разрешения ФИ такой нельзя. 

На вопрос нужно смотреть шире. Торт – он круглый, а данный вопрос – лишь кусок этого торта, но надо поговорить о нём в целом. Для чего Финансовая инспекция вообще существует? Нашей задачей является надзор и обеспечение стабильности финансовой системы. Банковский надзор следит за исполнением банками нормативов надежности, а также за тем, чтобы корпоративное управление банком происходило надлежащим образом. Мы действуем при этом в рамках, ограниченных нормами закона. В частности, нормы закона предписывают, как мы должны собирать подтверждения неким неблаговидным фактам, если уж мы говорим о случае с Клуге, как мы их анализируем. На основании этих фактов мы ограничиваем чьи-то права или предоставляем эти права, накладываем запрет на определенные действия и так далее. 

Если говорить о Кредитном банке и о Клуге, то ключевых вопросов два. Первый - соответствует ли капитал банка нормативам и покрывает ли капитал принятые банком на себя риски? Второй – это управление банком. Мы должны понимать, как менеджмент принимает на себя риски.

В вопросе нормативов тоже есть два аспекта. Во-первых объективные нормативные требования, т.е. соответствие четко установленным нормативам: такие риски должны быть обеспечены таким-то размером капитала. Во-вторых, это субъективный. Финансовый регулятор ежегодно анализирует каждое кредитное учреждение и имеет право потребовать от конкретного банка дополнительного капитала для покрытия для конкретных рисков этого банка и сохранения этого капитала, его фиксации. Теперь ближе к делу… к Кредитному банку. Если рассматривать эти два аспекта, то с точки зрения исполнения нормативов закона у банка все в порядке. С точки зрения управления есть вопросы. Нам кажется, что имеются некоторые сбои, которые банк сам не в состоянии устранить. В чем причина? Мне так кажется, причина в противостоянии между группами акционеров. С одной стороны группа ВТБ или Банк Москвы, с другой – группа мелких акционеров… Для них общее название сложно подобрать. Это противостояние возникло из-за смены власти в Москве.

Кредитный банк был давно дочерним предприятием Банка Москвы, потом доля Банка Москвы в капитале ЭКБ снизилась, потом возник весь этот спор и началась беда. В результате финансовый регулятор тоже оказался в него втянут… Сегодня существует Европейский механизм европейского банковского надзора… Так вот как разрешают наши европейские коллеги подобные вопросы, возникающие между акционерами?

Задача регулятора состоит не в том, чтобы встревать в подобные конфликты, тем более что информация от сторон поступает противоречивая. Регулятор должен следить за тем, чтобы банк был стабильным. Но если возникает конфликт, риски возрастают и регулятор может потребовать увеличения буферного капитала. В 2014 году финансовая инспекция решила, что ЕКР с его уровнем рисков нуждается в дополнительном капитале.В ней имеется несколько скажем так «слоёв». Первый слой – это наши решения по этому поводу, которые не являются публичными. Второй – это судебный спор, возникший из-за решения ФИ по Клуге, вынесенного в сентябре 2013 г. Я не хочу как-то влиять на суд, но все наши предъявленные Клуге претензии были изложены в решении от 9 сентября 2013 г.

Спрошу иначе. Допустим, что закон при приобретении акций был нарушен. Но ведь закон действует в отношении всех акционеров. Почему тогда ФИ дала согласие Банку Москвы на приобретение существенной доли задним числом?

Я не особенно уверен, что это фактически точно, будто ФИ дала разрешение задним числом. Насколько я помню, в 2005 у БМ было опосредованное приобретение доли через Latvia Businees Bank. В 2010 г. у БМ было разрешение на приобретение пакета акций размером до 50 % капитала. Где-то осенью 2012 г. БМ получил разрешение на пакет свыше 50 % (это я привожу по памяти факты, юридические формулировки могли быть немного другими). И сейчас главный вопрос в том, что оценивает ФИ когда дает разрешение? При чем нужно иметь ввиду именно период 2012 года.

То, что произошло позже, меня тоже волнует. Меня интересует ситуация в Украине, мы ведь тоже являемся соседом России…И меня, как гражданина этой страны тоже эта ситуация волнует, но вопрос в том, касается ли она конкретных норм и закона о кредитных учреждениях. У ВТБ есть банк в Австрии, во Франции. Что касается приобретения существенного участия, то с ноября это уже компетенция Франкфурта (Single Supervisory Mechanism, SSM – прим.ред.). Именно SSM принимает такие решения. Так что если увязывать вопрос внешней политики с финансовым надзором – то это не чисто «эстонская» тема, она более широкая. Она «французская», «немецкая», «австрийская»…И вопрос надо задавать офису во Франкфурте: должен ли банк ВТБ вообще присутствовать в Евросоюзе?Если будут установлены соответствующие санкции, что дочерние предприятия ВТБ следует как-то изолировать, то конечно же ФИ исполнит их в пределах своих полномочий.

Давайте все же вернемся к разрешению, выданному БМ. Клуге утверждает, что оно было задним числом. Вы это отрицаете…

Суд по делу о пригодности Клуге для должности председателя совета в первой инстанции сказал, что наше предписание в его отношении было законным (речь идет об оспоренном Клуге решении ФИ от 09.09.2013 г. – прим. ред.). Я сам последние решения не читал, их очень много.

Что касается БМ… В законе есть норма о том, что если мы предоставляем кому-то разрешение на приобретение участия, то само по себе это не является публичным актом, мы не сообщаем об этом. Но когда-то возник интерес акционеров ЭКБ к тому, что представляет собой Банк Москвы, если у него разрешение на участие или нет, и мы написали Кредитному банку: сообщите своим акционерам, что БМ получил разрешение. Согласно закону, если такое разрешение на приобретение акций отозвано, то и право голосовать этими акциями приостанавливается. Об этом должен быть уведомлен держатель регистра акционеров, т.е. Эстонский Центральный регистр ЦБ. Мы сообщаем ему, что у акционера Х больше нет права голосовать пока он не даст информацию. У ЕКР был целый ряд странных компаний с Кипра...

Они что, были непрозрачны для регулятора?

Ну да, именно, все примерно в пределах 9 %... и мы забрали у них право голосовать до тех пор, пока регулятор не получит достоверную информацтю о происхождении их капитала и управлении. Тогда эти кипрские компании продали свои акции другим лицам. Это я к тому, что у нас были такие проблемы с менеджментом ЕКР. Не понятно было, кто за ними стоит. Мы всегда придерживались того, что происхождение капитала должно быть прозрачным.

Но ведь это законно – такой размер пакета..

А я и не говорю, что незаконно. Но мы сказали, что если круг акционеров виден и прозрачен для финрегулятора, «fine», нет проблем…

Проблема с держателями капитала обычно состоит в том, что происхождение инвестированных денег не должно быть криминальным в первую очередь. Во вторую, деньги не должны быть связаны с финансированием терроризма. Почему тогда Клуге не позволительно то, что позволительно российскому госбанку?В своем письме я привела целый ряд фактов, свидетельствующих о том, что ВТБ может быть связан с финансированием терроризма в Восточной Украине…

У каждого органа свои полномочия. У Полиции – свои, у Департамента по защите растений – свои.Бюро данных по отмыванию занимается применением конкретных международных санкций. Наша задача как регулятора – обеспечить, чтобы финансовое учреждение было готово применять санкции. Если соответствующий орган ЕС, ООН или Правительство Эстонии решит, что нужно установить международные санкции в отношении Банка Москвы, то мы позаботимся, чтобы это было выполнено. Мы не можем сами и не хотим прыгать выше своей компетенции.

В свете вышеизложенного почему проблематична непрозрачность кипрских компаний или происхождения средств, на которые Клуге купил акции?

Конфликт с Клуге начался в 2013. Война началась в 2014. Это новые обстоятельства. И мы опять возвращаемся к вопросу о том, полномочны ли мы лезть в вопросы внешней политики. И снова встает вопрос, что у нас новые обстоятельства и является ли внешняя политика частью финансового надзора? И если да, токак быть с банками ВТБ в других странах Европы?

Должен ли он присутствовать в Австрии, во Франции, в Германии... Это не какой-то изолированно «эстонский вопрос». Моё личное мнение таково, что каждое государственное учреждение должно заниматься тем, что входит в его компетенцию. Финансовый надзор – финансовой стабильностью, МИД – внешней политикой. Есть процесс. Правительство принимает решения, парламент принимает решения, финансовый надзор принимает решения.

Все же... Каким образом Клугепредставляет опасность для банка и для финансовой системы вообще?

Поскольку наше решение по Клуге не разглашено, то говорим на основании решения суда. Дело обстоит так, как там описано и обстоятельства именно такие и с нашей стороны они найшли подтверждение. Было установлено, почему АндрусКлуге не подходит. Но это нельзя рассматривать как-то изолированно. Как будто с неба свалилось нечто, и Клуги из-за этого вдруг стал плохим. Нужно смотреть на все обстоятельства и на то, что происходило в банке начиная с 2010 г.

Я поняла, что БМ никакой опасности не представляет, а Клуге представляет опасность из-за непрозрачности своего финансирования такую опасность, что непременно должен уйти…

Вопрос с Клуге является предметом рассмотрения дела в суде. Мне кажется, что справедливо подождать, пока суд рассмотрит обстоятельства объективно, всесторонне и вынесет окончательное решение. Тогда будет справедливо говорить на основании решения и о БМ.

В противном случае мы говорим о нашем собственном решении и о решении суда первой инстанции, которое не вступило в силу и которое является предметом рассмотрения во второй инстанции и мне не хотелось бы как-то оценивать это решение. Я уверен, что решение ФИ от 9 сентября 2013 г. Касательно Клуге вынесено на основании доказательств и правомерно. Так что давайте подождем решения суда и тогда снова поговорим снова.

Но принципиально нужно понимать следующее. Представим себе… Я говорю говорить абстрактно… Руководитель коммерческого товарищества обязан быть лояльным к руководимому им товариществу. Например, банковский операционист… предположим, он примет наличные и положит их не в кассу, а в собственный карман. То есть он не лоялен по отношению к банку. И что случится с таким банком? То есть человек как операционист не годится для работы, он причиняет ущерб. Если абстрагироваться от конкретных претензий к Клуге, то стоит вопрос: а лоялен ли он банку? На каких условиях он получил финансирование (для покупки акций банка – прим. ред). От кого он получил финансирование? Как это повлияет на управление банком?

Есть реальное основание утверждать, что Клуге не лоялен банку? У банка есть проблемы? Я пытаюсь понять логику отношения ФИ к конкретному человеку. Скажем, были Фининспекции известны обстоятельства, связанные с деятельностью Смолия и Пыдера, когда Банку Москвы выдали разрешение на существенное участие?

Недавно в медиа было сообщение о решении суда по гражданскому делу (первая инстанция), связанному с этой историей. Это гражданское дело, в котором ЕКР и БМ являются сторонами. В решении очень много деталей. Если мы говорим о разрешении Банку Москвы, то я скажу так (на данный момент я не могу об этом говорить в деталях): если мы даем разрешение на существенное участие, и если в нашей орбите появляются какие-то подозрения, то мы проверяем эти подозрения.

Все доказательства по делу. Оцениваем их и тогда выносим решение. Так что если вы спрашиваете о конкретном эпизоде, то он рассматривался. Это гражданское доло не было частью уголовного производства и в этом состоит «несбалансированность» казуса Пыдера. На его основании автоматически нельзя присваивать эти действия Баку Москвы. Также надо оценить, когда дойдет до вступления в силу решения по гражданскому делу, подтверждены ли те действия, которые присваивают БМ и чем они подтверждены. Каков характер деяний в контексте приобретения существенного участия.

Если же вы спросите, вот в этом информационном поле, что в этом эпизоде с Пыдером в 2012 году соответсвует тому, что рассматривается в незавершенном еще гражданском споре, то я не смогу ответить. Это то, что мы еще должны проверить. Но мы тоже не «забронзовели» в своей позиции, чтобы придерживаться её навечно. Мы постоянно следим за этим делом. БМ знает, что мы следим, мы ему об этом сообщили. С самого начала сказали, что есть поведение, которое в Эстонии приемлемо, и есть такое, которое неприемлемо. До нас в определенный момент дошла информация по поводу казуса Пыдера. Не думайте, что мы не общались с крупнейшим акционером банка и у нас нет своего мнения на этот счет. Одно дело, подтверждается это или нет доказательствами, и другое дело, как это дело выглядит со стороны.

Но решение суда о подкупе Пыдера Банком Москвы вступило в силу…

По уголовному делу, но не по гражданскому…

Я же спросила не о Бородине …

Ну вот абстрактно. Если руководитель банка отказывается давать показания в уголовном производстве… Да, есть право не давать показаний против себя самого, но у финансового регулятора возникает вопрос, не были ли он замешан?

Я спрашивала, знала ли Финансовая инспекция, что БМ, его представитель, дал взятку Пыдеру и как раз за доступ к конфиденциальным данным…

Все подозрения, которые у нас были в отношении Банка Москвы при выдаче ему разрешения на участие, мы проверили. Мы ознакомились с решением суда по уголовному делу. Собрали другие обстоятельства по делу. И мы их оценили. Это же не эмоциональный вопрос, когда можно ткнуть пальцем и заявить: вот он дал взятку! Это юридический слой: что доказано и что точно произошло? И вот если смотреть точно на это дело, то картина уже не такая уж ясная.

Вот пример, не знаю насколько это уместно в контексте Банка Москвы. Мне припоминается недавно произошедшее в Йыхви (насилие подростков над девочкой – прим. ред.) У меня у самого дочки и когда я прочел статью, я подумал сразу, что это ужасно! Кажется несправедливым. Но как юрист я задаюсь вопросом: а не ошибся ли суд? А все ли было так? Все ли подтверждается?

То есть вы об этом знаете гораздо больше, чем суд?

Нет, я не знаю! Просто как юрист я предполагаю (это я сейчас о случае в Йыхви говорю), что суды в нескольких инстанциях проверяют доказательства и оценки. Полиция, прокуратура… Не было ли ошибки? Вот так же это может быть с Банком Москвы

Но о деле Пыдера вы тоже знаете что-то еще раз сомневаетесь?

Тогда в 2012 г., когда мы выдавали разрешение, мы собрали доказательства, оценили их и на основании этих оценок приняли решение о выдаче. Если в будущем данные, которые у нас есть на сегодняшний день, как-то увеличатся или изменятся, это ведь может случиться, то это будет основанием для того, чтобы предпринять пересмотр вынесенного ранее решения.

А если Клуге уйдет и новым председателем совета Банк Москвы назначит Удальцову, она подойдет ФИ по репутационному критерию? (Татьяна Удальцова – член правления БМ, которая давала непосредственно взятку Пыдеру – прим. ред). 

Ну такие спекуляции я обсуждать не готов. Но все равно это вопрос, связанный с оценками собранных данных и доказательств. Мы задаем вопросы, получаем ответы. Спрашиваем мнения своих партнеров. Мы же не в вакууме работаем. Спрашиваем, выясняем. Если бы с Удальцовой возникла проблема, мы действовали бы точно так же.Нельзя просто заявить «Вы подходите, а вы не подходите»..

Ясно. Насколько я понимаю, Банку Москвы просто позволено больше, чем другим…

Я еще спрашивала про недружественное поглощение банком ВТБ Банка Москвы и о том, не означает ли это, что ФИ одобряет рейдерство…

Еще раз. Что интересует нас в связи с этим банком. Чтобы ЕКР был здоровым организмом, чтобы интересы вкладчиков были защищены…

Но ведь БМ на самом деле может напугать вкладчиков. Я знаю лично тех, кто забрал свои деньги из банка именно из-за БМ, не из-за Клуге, они могут быть и не одни такие... 

ЕКР довольно часто делает нам отчеты об оттоке клиентов и особенно заметного оттока мы не видим. Если бы он был, вот это уже было бы для финрегулятора предметом для беспокойства и мы стали бы принимать меры.

Но все же вернемся к недружественному поглощению. Это в России ни для кого не секрет, как был «куплен» Банк Москвы у прежних собственников. Есть доклад международной организации на эту тему, я вам его отправила. Недавно на Эхе Москвы об этом говорил известный экономист Алексашенко…

Конечно ФИ не одобряет рейдерства, безусловно. Как и любое другое виновное деяние, которое насносит ущерб финансовому сектору. Но касательно того, как был выкуплен БМ, законно или незаконно, у меня отсутствуют доказательства и мне трудно давать оценку. 

Вы спрашивали еще возможном слиянии Банка Москвы и ВТБ, а также о присутствии в Крыму банка РНКБ, который, якобы тоже принадлежал или принадлежит Банку Москвы. Тут ответ примерно я уже дал – ВТБ работает во многих странах Европы. Если компетентные органы ЕС обяжут нас с ним не работать, тогда мы и примем меры.

В октябре газета Eesti Ekspress обнародовала тот факт, что бывший руководитель ФИ Рауль Малмстейн пытался быть посредником в сделке возможной продажи акций ЕКР новому инвестору. Он при этом, по версии газеты, заявил, что как проработавший долгое время в ФИ чиновник он сможет быстро и легко получить разрешение на продажу. Расскажите пожалуйста, было ли проведено служебное расследование и к каким выводам пришла комиссия?

Рауль сам уже в медиа высказывался по этому поводу, но я дам пояснения с такой оговоркой, что вы всегда можете уточнить вопрос у него самого. Подход к этому казусу видимо таков… В договоре с Раулем как председателем правления ФИ был указан срок, в течении которого он не может работать в финансовом секторе после ухода с должности председателя. Такое ограничение вполне обычно явление для защиты важной информации. В январе 2014 закончился срок пребывания Рауля на должности. Через какое-то время после этого он пришел ко мне и спросил: вот тут есть такое положение в договоре. Что оно значит? Я ему ответил: если тебе нужен совет, сходи к юристу. Но если ты хочешь знать мое мнение. Есть срок – 4 месяца, лучше до окончания этого срока ничего не делать. Он согласился. Потом было тихо.

А потом поступила информация о том, что наш бывший председатель написал вот такой мейл. Мы стали интересоваться, что же это значит. Вот я опишу вам немного о себе. Я был в 2002-2005 членом правления ФИ. Тогда у нас не было этого пункта о защите конкуренции и конфиденциальности в течении 4 месяцев. Я был до этого адвокатом и после этого. И я подумал, как же я теперь выйду на рынок, например в адвокатское бюро? Как это будет расцениваться и как я смогу снизить риски того, что могут возникнуть какие-то подозрения, будто я использую инутреннюю информацию. Я уже не хотел работать в госсекторе тогда, я был слишком молод для этого. Я поучаствовал в конкурсе на стипендию и уехал на год учиться в США. Учился, ходил на практику… Ну вы понимаете.

Если бы я хотел сразу капитализировать свои преимущества, я бы сразу после ухода из ФИ пошел в адвокаты и стал зарабатывать деньги. Но вернёмся к Раулю… Поступила нам информация о нём. Мне бы и во сне не приснилось, что придется таким заниматься. Я бы не стал предъявлять претензии людям, которые работают здесь, скажем, юристами, получают какой-то опыт применения законов и уходят. Это нормально. С фактическими же данными все по-другому. У меня, например, фактические данные адвоката в одном полушарии, а финансовые факты – в другом полушарии. И я их не использую никогда. Я не могу этого делать, так как сразу же вылечу с рынка. Я потеряю доверие везде. Это очень плохо. Мы выслали Раулю приглашение на беседу. В газетах говорилось, что вопрос касается структуры, контролирующей ЕКР. Возникает вопрос, знает ли Рауль больше нас? Тем временем этот вопрос оказался вынесен на публику. 

В сязи с Раулем мы применили надзорное производство, в ходе которого проверили представленную им информацию и источники. Рауль сам объявил, что есть производство и что он сам вызвал себя в ФИ для дачи пояснений. Бог с ним, сам так сам вызвал. Он пришел сюда и рассказал свою версию. Предоставил нам доказательства и они свидетельствовали о том, что информация, которую он представил в своем мейле, она доступна из открытых источников. На этом производство по Раулю закончилось.

Давайте в контексте ухода Малмстейна в связи с окончанием срока полномочий поговорим еще о г-не Кургпыльде. Считаете ли вы нормальным, что человек фактически контролирует банковскую систему страны в течении 16 лет подряд? (Андрес Кургпыльд – член правления ФИ с 2002 г. До создания ФИ занимал должность зам. председателя в Банке Эстонии и занимался примерно тем же надзором – прим.ред.)

Андрес не контролирует один, решения принимаются коллегиально и у нас много механизмов контроля злоупотреблений. В Европе есть люди, которые с 70-х годов занимаются банковским надзором. Само по себе это не плохо. Вы сами какого врача выберете: имеющего большой опыт или практиканта, который пришел в медицину из смежной сферы? Я бы пошел к опытному. Чем больше стаж работы, тем лучше. Это преимущество человека. (сам Кесслер является членом правления ФИ с 2008 г. – прим.ред.)

Неужели такая нехватка специалистов в Эстонии, что нельзя сменить человека хотя бы для профилактики злоупотреблений? Законо финансовой инспекции предусматривает срок полномочий члена правления в 3 года. Затем их можно продлить еще на год. То есть предусмотрена ротация. Зачем сроки вообще устанавливать,если их не соблюдают?

Сроки есть не только в Эстонии. В Финлядии тоже руководителя финрегулятора назначают на определенный срок. Но ты можешь выставлять свою кандидатуру на конкурс, конкурировать наряду с другими. Это зависит от тех, кто выбирает. Ты можешь или не можешь быть избран на должность повторно. Так же как с членами парламента. С правлением все так же. Это не ограниченное количество сроков, их может быть сколько угодно, таких сроков по три года для члена правления и 4 для председателя. Если человек хорошо выполнял свою работу и соответствует требованиям, то почему не выставить свою кандидатуру?

Autor: Анастасия Тидо